Отдел антимеметики

— Должно же здесь быть что-то съедобное. Хотя бы яйца и молоко. Стыдно признаться — я вроде как заснул там, где стоял, потом они меня сунули сюда, так что я ещё не осмотрелся. Или у вас здесь пусто, а еду просовывают в щель в стене?

— Мистер Уилер, — начинает Мэрион.

Адам отвечает раздосадованным взглядом.

— Ладно, — говорит она. — Адам. Присядь, пожалуйста. И ты прав, в шкафчиках ничего нет.

Он закрывает шкафчик и садится за стол напротив неё.

— Тосты из хлеба с отрубями и омлет, — предлагает он. — В омлет от души накрошить чеснока. Это нам сейчас нужней всего. Особенно тебе, потому что если я не сделаю тебе чего-нибудь существенное, ты опять будешь пить свои ужасные коктейли из клейстера целую неделю подряд. А то и вовсе есть перестанешь.

— Адам. Мы в браке уже семнадцать лет. Это верно?

— Да.

— Я тебя не знаю.

— Ну и ладно, — отвечает Адам. — Вряд ли это будет серьёзной проблемой. Ты мне много раз говорила о ваших людях, которые теряли самих себя на посту и потом восстанавливали собственную личность заново по кусочкам. Тебе это очень нравилось. Как будто смотришь, как бабочка выходит из кокона. Самые способные восстанавливались за десять недель. Представь, как быстро восстановишься ты сама.

— Нет, — отвечает Уилер холодным, деловым тоном. — Боюсь, это невозможно.

— Что невозможно?

— Я не могу сейчас начинать новые отношения. Нечто серьёзное, вроде брака — совершенно точно не могу. У тебя есть номинальный допуск, ты знаешь, чем мы занимаемся. На мне лежит ответственность. У меня нет… «времени».

— Это не «новые», — с серьёзной миной отвечает Адам. — Это старые, просто на новый лад.

— Нет, — разъясняет Уилер. — Те отношения закончились, сейчас мы на какой-то другой стадии.

Несколько долгих секунд Адам смотрит на неё, сжав губы. То, что он услышал, ему определённо не по душе.

— Что ты помнишь? — спрашивает он.

Вопрос настолько открыт для интерпретации, что Уилер не может дать ответа вслух. Вместо этого она разводит руки в жесте, означающем «что?».

— Ты не помнишь меня, — поясняет Адам. — Понятно, что SCP-4987 съел ту часть тебя, которой было не всё равно, забудешь ты меня или нет. А вдобавок и ту часть, которая не забывала о полдниках. Спросить «что ты забыла?» будет глупо, поэтому я спрашиваю, что у тебя осталось. Расскажи мне всё, что ты помнишь, пожалуйста.

— Всё, что я помню?

— Да. С 1995 года по настоящее время.

Вопрос по-прежнему звучит нелепо и Уилер хочет было отмести его как фарс, но задумывается. Она мыслит, нешуточно пытаясь найти ответ на его вопрос. И находит пробелы. Остро не хватает конкретики. Это как услышать «скажи что-нибудь» и внезапно обнаружить, что забыла все слова.

— Я помню, что… работала, — произносит она.

И ехала домой, потом спала и возвращалась на работу. Большие и опасные здания. Курсы приёма препаратов, условия содержания, горы непонятных чисел, физзарядка. Бег. Расчёты. Не прекращающиеся ни на минуту расчёты. А то, в каких подробностях и в каком количестве она помнит крайне дурные сны, и вовсе нечестно.

Кроме этого — ничего. Громадный, глубокий чёрный провал с рваными краями.

— Ничего хорошего ты не помнишь, так ведь? Вообще ничего хорошего? — говорит Адам.

— Когда ты возвращаешься домой, в те вечера, когда вообще возвращаешься, ты валишься с ног. У тебя нелёгкая работа, но прошедшие несколько лет были хуже некуда, потому что ты пришла к завершению чего-то громадного. Ты уже объясняла, что не можешь сказать мне, чем ты на самом деле занимаешься, не убив меня тем самым. А я… поначалу я этого терпеть не мог, я до сих пор ненавижу твою работу, считаю её колоссальным фарсом… но в этом я тебе доверял. И я перестал задавать вопросы. Но я вижу, я понимаю по… по тому, как у тебя трясутся руки, по тому, что ты не говоришь вслух, и как ты спишь, что здесь у вас идёт какая-то война. И на ней гибнут твои люди. И она почти закончилась. И вы её выиграете.

— Так что я взбиваю тебе омлет, играю тебе на скрипке и вдвоём у нас получается наскрести процентов 30 того, что я счёл бы нормальной жизнью. Не потому что ты не справишься без меня — если придётся, ты всю вселенную сама одолеешь — но чёрт побери, ты не обязана делать это без меня.

— Это произошло не мгновенно. Но довольно шустро. Поначалу мы сошлись на музыке, Бах и Мендельсон. Оба любили табак, оба терпеть не могли «Секретные материалы». Потом перешли на кофе и вино. Потом — походы и наблюдение за птицами, смотрели поток Персеид. Любили киношки с Брюсом Ли. Смотрели «Закон и порядок» и «Свою игру», запоем читали книги. Нет, по правде говоря, книги — это больше по моей части. Теперь у тебя не хватает времени на долгосрочные усилия.

Он потирает пальцами переносицу. Любые два человека могут сойтись до такого уровня. То, что они прожили несколько лет в одном и том же месте, ничего не значит. Что же между ними было?