Отдел деликатных расследований

– Понятно, – сказал Ульф. Снова глянув на Блумквиста, он не заметил ни малейших следов раскаяния. Непростое это было дело – проявлять терпимость к ближним, какой он всегда от себя требовал; но опять же, подумал Ульф, весь смысл идеалов в том, что они практически недостижимы. В конце концов, это нелегко – быть шведом, значит, нужно просто делать, что можешь, и надеяться, что у тебя получится не сбиться с пути и не стать в душе… ну, например, жителем Средиземноморья. Как это было бы просто, как соблазнительно – пожать плечами и начать вести себя так, как тебе диктуют непосредственные чувства. И как это было бы прекрасно – сидеть себе на солнышке и говорить, что мир будет вертеться и сам по себе и что проблемы решатся сами собой – завтра, а может быть, послезавтра.

Ульф принял деловой вид:

– Что ж, вот я и здесь, господин Йоханссон. В чем проблема? Господин Блумквист говорит, что вам не нравится, как все устроилось с общественными работами.

Хампус кивнул:

– Да, именно так. Совсем не нравится.

Ульф развел руками.

– Но в том-то и есть весь смысл судебного приговора, понимаете? Как правило, люди бывают не слишком довольны, когда его получают. Удовольствием тут и не пахнет.

– Так я ему и сказал, – вставил Блумквист.

Ульф спросил у Хампуса, куда именно его назначили на общественные работы.

– Я должен буду работать на военной базе, – ответил Хампус. – Мне было сказано, что у меня будут обязанности общего характера. Восемь часов в неделю.

Ульф сказал, что это звучит достаточно разумно.

– Знаете, приговоренным к общественным работам иногда достаются исключительно неприятные задачи.

И добавил, что обязанности общего характера на военной базе – это звучит не слишком затруднительно.

Хампус с вызовом поднял глаза на Ульфа:

– Это затруднительно. Очень.

– Так расскажите мне тогда, в чем дело, – сказал на это Ульф. – Что они там заставляют вас делать? Таскать тяжести? Чистить на кухне картошку?

– Картошку лучше есть нечищеной, – снова вмешался Блумквист. – В шкурке, знаете ли, содержится куча питательных веществ. Картошку чистить нельзя.

Ульф бросил на Блумквиста уничтожающий взгляд.

– Мне это известно, Блумквист, – сказал он. – Но как насчет нашей армии?

– Думаю, уж они-то знают, господин Варг. Армия просто обязана знать подобные вещи. Солдатам необходима сбалансированная диета – точно так же, как и всем остальным.

Ульф повернулся обратно к Хампусу:

– Так что же они заставляют вас делать?

Хапус замялся.

– Мне пока еще не сказали, – ответил он.

Ульф нахмурился. Хампус начал вызывать у него некоторое раздражение. Учителю танцев еще повезло, что он так легко отделался – его вполне могли посадить в тюрьму, и с его стороны было не слишком красиво жаловаться на назначенные ему общественные работы. Чего в этом было такого страшного – работать при бараках? Один известный Ульфу карманник – вор-рецидивист, которого Ульфу не раз приходилось арестовывать еще в начале службы, – получил недавно сотню часов обязанностей общего характера в городской канализации; а другой, известный пьяница и эксгибиционист, был приговорен к пятидесяти часам уборки на рыбном рынке: исключительно неприятная работа, связанная с утилизацией тухлых рыбьих голов. От военной базы ничего подобного ожидать не приходилось.

– Так откуда вам известно, что вам это не понравится? – спросил Ульф.

– Потому что меня об этом предупредили, – ответил Хампус. – Одна женщина, которая приходит сюда танцевать, замужем за сержант-майором с этой самой базы. И он сказал ей, что они приготовили для меня нечто ужасное. Что именно, он ей не сказал, но прибавил, что сам никогда бы на такое не согласился – даже если бы его за это повысили.

Ульф вздохнул.

– Этого недостаточно, – сказал он. – Для вмешательства все еще нет оснований.

Хампус умоляюще посмотрел на него:

– Он сказал, что я могу и не выжить. Именно так и сказал.

Ульф поднял бровь. Это было совсем другое дело. Неужели армия планировала послать Хампуса на опасное боевое задание?

– Вы имеете в виду, что вас могут послать в бой? – уточнил он.

Хампус кивнул:

– Похоже на то.

Ульф покосился на коллегу, который пожал плечами.

– У них не хватает рук, – сказал Блумквист. – Может, так они теперь набирают рекрутов – за счет приговоренных к общественным работам.

– Это просто смешно, – ответил Ульф. – Бессмыслица какая-то.

– Расходы на оборону недавно опять урезали, – продолжал Блумквист.

Ульф взглянул на Хампуса, который глядел на него во все глаза, ожидая ответа. Он мне доверяет, подумал Ульф. Ждет от меня защиты. И в этот момент та внутренняя потребность, которая многие годы назад побудила Ульфа поступить в полицию, снова настоятельно напомнила о себе. Если кто-то задумал несправедливость или собирался злоупотребить властью, то он, Ульф, должен это исправить. А здесь явно имело место злоупотребление властью – кто знает, может, весьма серьезное, – и он не станет закрывать на это глаза.