Отдел деликатных расследований

Ульф знал, как ему следует поступить. По натуре он был джентльменом и понимал, что в подобных обстоятельствах джентльмен должен взять на себя активную роль – и уступить. Так поступают джентльмены. В нынешние времена, конечно, джентльменом быть уже не принято, но понятие это все еще существовало – и ждало своего часа, чтобы быть открытым заново. Быть может, оно просто получило новое название и продолжает оставаться частью нашей системы мира, несмотря на диктат нового языка отношений между людьми – языка, который ставит акценты на самоопределении и личном пространстве человека. Не так уж это отличается от кода рыцарского поведения, который удерживал мужчин от неподобающего поведения по отношению к женщинам в прежние времена. Вещи, которые мужчине непозволительно делать сегодня, – это именно те вещи, которые джентльмен не стал бы делать в любом случае – так в чем разница? Может, мы снова просто возвращаемся к старым традициям – как свойственно обществу, когда оно видит, что происходит, если отправить правила поведения на свалку?

Ульф никогда не задумывался, откуда взялась его система ценностей, но, сделай он это, ответ был бы очевиден. Его отец, Туре Варг, был швейцаром в одном старинном отеле. Он был самоучкой, читавшим все свое свободное время, стремясь возместить недостаток образования, которое не смог получить из-за семейного несчастья. Туре был хорошо известен среди клиентов отеля – да по всему городу, благодаря своему обаянию и прекрасным манерам. На службе он носил высокий цилиндр, который приподнимал элегантным движением перед каждым, кто входил в отель; лайковые перчатки и долгополый сюртук с двумя небольшими военными медалями на груди. Он пел в хоре, исполнявшем народные шведские песни. Ни разу он не заговорил с кем-либо грубым или резким тоном.

Таковы были корни Ульфа, и поэтому он знал – интуитивно, не задумываясь, – как ему следует поступить: так, как поступил бы его отец.

– Мне очень жаль, – сказал он. – То, что я сказал, было совершенно некстати. Прости меня; это все я виноват. Я, похоже, забыл, что некоторые вещи просто невозможны, как бы мне ни хотелось обратного.

Анна, казалось, быстро пришла в себя. Для нее это облегчение, подумал он.

– Конечно, – ответила она. А потом еще раз: – Конечно.

Ульф указал на меню:

– Что ты будешь?

Анна показала на верхнюю строчку в написанном от руки меню.

Заведение напротив конторы, может, и носило название кафе – и действительно, служащие из окрестных контор, забегавшие сюда за чашечкой кофе, составляли значительную часть его клиентуры, – но на деле было не чем иным, как бистро с тщательно составленным – пусть и не слишком обширным – меню из классических блюд.

– «Искушение Янссона», – сказала она. – Когда ты в последний раз это ел? Лет десять назад?

Ульф облизнул губы:

– Всегда обожал это блюдо. Мама готовила его по воскресеньям на ужин.

«Искушение Янссона» было очень простым блюдом из лука, картошки, анчоусов и сливок. Всем известная пища для согрева души.

– Или губбрёру[10], – сказала Анна, указывая на следующую строчку в меню.

– И то, и другое, – бесшабашно ответил Ульф. – Сначала «Искушение Янссона», а потом губбрёру.

Подошла официантка, чтобы принять у них заказ. Оба они были завсегдатаями, хорошо ее знали, и теперь она принялась жаловаться им на студентов.

– Знаете, что мне хотелось бы им сказать? – проворчала она. – Подошла бы к ним и сказала: «Какое вы имеете право рассиживать в кафе и ржать как лошади, когда другим людям приходится работать?» Знаете, сколько они уже тут сидят? Три часа, по крайней мере. И правительство платит им за то, что они учатся. Сидят в кафе, галдят и получают за это кучу денег.

– Хотите, мы их арестуем? – спросил Ульф. – Знаете, это вполне можно сделать. За праздносидение. Есть где-то в уголовном кодексе такая статья.

Официантка рассмеялась.

– Кто-нибудь однажды вам обязательно поверит, господин Варг.

Сделав заказ, Ульф вернулся к разговору о Сигне.

– Почему же дело перевели к нам? – спросил он. – Пропавшая студентка – а они обыкновенно находятся сами собой – не такой уж деликатный случай.

– Ее отец – дипломат, – пояснила Анна. – Представитель Швеции в целом ряде антитеррористических инициатив. Поэтому…

Ульф поднял руку:

– Ни слова больше.

– Хотя мне не кажется, что это имеет какое-то отношение к терроризму.

– Нет?

Анна покосилась на женщину за соседним столиком, которая к этому времени отчаялась что-то услышать. Ее ответный взгляд был полон упрека.

– Мне кажется, – продолжила Анна. – Что это не имеет ни малейшего отношения к политике, зато имеет – и еще какое – к идиотским интрижкам между этими тремя девицами. И уж наверняка в деле замешаны мальчики – особенно после этой дурацкой истории с воображаемым молодым человеком. Во всем виноваты гормоны, так мне кажется.

– А разве они не всегда во всем виноваты? – спросил Варг.