Отдел деликатных расследований

– Красное мясо оставляет большой углеродный след, – ответил Ульф. – Все эти леса в Южной Америке, которые сводят ради того, чтобы разводить скот.

– Именно, – согласился с ним Альбёрг. – А это означает больше метана.

Ульф вспомнил их последний разговор с Блумквистом и дискуссию о метане, имевшую место в приемной у ветеринара. Это заставило его вернуться мыслями к Мартену и его неприятностям.

– Метан – это определенно проблема, – сказал он. – Даже собаки выделяют довольно большое количество метана.

Комиссар кивнул:

– У моих сыновей есть собака. Они прекрасно о ней заботятся. Думаю, присматривать за животным – это хороший опыт для ребенка, как вам кажется?

– Да, – ответил Ульф. А потом добавил: – Похоже, у моей собаки депрессия. Ветеринар прописал ему некий кломипрамин.

Это вызвало у комиссара живой интерес.

– И как, помогает?

– Да, как мне кажется, – ответил Ульф. – Доктор сказал, что, прежде чем оно подействует, нужно немного подождать, но Мартен, по крайней мере, уже не ходит как в воду опущенный.

Комиссар явно рад был это слышать.

– Разве не удивительно, на что способна современная фармакология? – Он поглядел в окно. – Иногда мне кажется, что это была бы хорошая идея – добавить что-нибудь такое в водопроводную воду. Это здорово облегчило бы нам с вами работу – а может, мы и вовсе стали бы не нужны.

Ульф рассмеялся:

– Вы могли бы это предложить. Пресса будет очень вам благодарна, особенно если в новостях будет затишье.

При упоминании прессы комиссар поморщился.

– Это, кстати, возвращает нас к вопросу о моей родне. Одна из причин, по которым я попросил вас приехать, – это пресса. Как вы понимаете, нам нужно быть очень осторожными – достаточно какой-то мелочи, чтобы они совершенно сорвались с цепи. Необходима сугубая конфиденциальность. – Он внимательно посмотрел на Ульфа. – Мне приходилось слышать, что Отдел деликатных расследований славится умением соблюдать конфиденциальность.

Ульф заверил его, что о конфиденциальности ему известно все.

– Это наш хлеб, сэр.

– Феликс.

– Да, Феликс. Мы умеем хранить тайны, как никто. Не болтаем даже во сне. Никогда.

Комиссар заметил, что именно это он и надеялся услышать.

– Понимаете ли, Ульф, – сказал он. – Мне нужно выяснить, зачем кому-то понадобилось разорять бизнес, принадлежащий моей родне.

Ульф поднял бровь. Он совершенно не ожидал, что его попросят о личном одолжении – о чем-то неофициальном. На этот счет существовали строгие правила, и он думал, что уж комиссару-то о них должно быть известно.

Комиссар, однако, предвидел его сомнения.

– Нет, нет. Я не прошу вас поработать на стороне, – сказал он. – Это будет совершенно официальное уголовное расследование.

– А в чем, собственно, состав преступления?

– Подозреваю, это будет намеренное препятствование получению коммерческой выгоды. Это есть в уголовном кодексе, не помню только, какая статья – вечно забываю номера. Если вы намеренно ставите моему бизнесу палки в колеса, вы нарушаете закон. Соответственно, это становится делом полиции.

Ульф сказал, что он это понимает.

– И дело это деликатное потому, что местная полиция оказалась совершенно бессильна. Они говорят, что почвы для подозрений нет, и не считают, будто здесь имеет место преступный умысел. – Комиссар немного помолчал. – Я, конечно, могу отдать им приказ провести расследование более тщательно. Но в этом случае наружу наверняка бы выплыло, что я помогаю родне, и меня бы тут же обвинили в превышении служебных полномочий. Теперь вы понимаете, в чем сложность?

Ульф ответил, что понимает.

– Я об этом позабочусь, – сказал он. – Положитесь на меня. Просто дайте мне адрес этого спа – и я все улажу.

Комиссар поднялся со своего места:

– Я очень вам благодарен, Ульф. И доложите мне, если… когда вы что-то узнаете.

Они пожали друг другу руки, и комиссар, провожая Ульфа к выходу из кабинета, спросил:

– Как, вы говорите, название того лекарства, которое прописали вашей собаке?

– Кломипрамин.

– Интересно, – сказал комиссар. – Как думаете, действует оно на кошек?

– Очень может быть, – ответил Ульф. – Но боюсь сказать наверняка.

– Потому что у нас, кроме собаки, есть еще кошка, – сказал комиссар. – Кошка эта принадлежит моей жене – я сам, понимаете ли, совершенно не кошатник. И эта кошка – трудная личность. Даже, я бы сказал, антисоциальная. Проходишь мимо стула, а она пытается зацепить тебя когтями. Иногда даже до крови.

– Можно, конечно, попробовать, – сказал Ульф. – Но у кошек иногда просто бывает дурной характер, вы не находите? А с расстройством личности ничего не поделаешь. Кошки в глубине души – психопаты.

У комиссара сделался разочарованный вид.

– А как долго обычно живут кошки?

– Довольно долго, – ответил Ульф. – В некоторых случаях – до двадцати лет.

Комиссар вздохнул.

– У каждого в жизни свое бремя, не так ли? – спросил он.

– Да, – сказал Ульф.

Они снова обменялись рукопожатиями, и Ульф вышел из кабинета. Когда он вернулся в контору, его уже ждал имейл от помощника комиссара, где сообщалось название спа и телефонный номер владельца.