Отдел по расследованию ритуальных убийств

   - Гляди-ка, в крестьянской одёже, а усищи-то нафабрены!

   - А рожа-то, рожа, глянь холёная какая!

   - Николашку Кровавого спасти решил?

   Схваченный офицер молчал, но и не отводил твёрдого взгляда от уставившихся на него пьяных глаз.

  - Ну, чего уставился? – обратился к нему совсем молодой красногвардеец.

 - Не смейте мне тыкать!

   Вокруг засмеялись.

 - Я вот, сейчас в морду твою офицерскую ткну, - парень показал внушительный кулак, - узнаешь почём фунт лиха!

 - Я, юноша, этого лиха насмотрелся, на вас всех  хватит. Я – боевой офицер, а вот  вы  от фронта здесь прятались. Трусы!

 - Боевой офицер? Белая кость? Щас посмотрим!

   Юнец неумело размахнулся, целя в левую скулу. Но кулак его пропорол воздух, а покрытый рыжим пухом подбородок наткнулся на офицерский. Охранник сел на пятую точку, вращая осоловелыми глазами. Летемин ударил офицера прикладом, целя в затылок, но тот в последний момент успел закрыться плечом. Тут накинулись охранники, сбили с ног и принялись пинать коваными сапогами. Больше всех старался пришедший в себя парень.

   - А ну, прекратить! – раздался зычный голос.

   Из внутренней части дома в прихожую вышел русоволосый мужчина в рабочей тужурке, на ходу надевая портупею с кобурой. Разгорячённые красногвардейцы не обратили на вошедшего никакого внимания, продолжая избиение.

 Русоволосый достал из кобуры наган и выстрелил в потолок. Экзекуторы, уставились на него, прекратив, наконец, пинать уже неподвижное тело.

 - Это что тут за анархия? – грозно спросил человек в тужурке.

 - Контрика  поймали, а он дерётся! Ваньке Пермякову скулу своротил!

 - Почему в чрезвычайку сразу не отвели?

 - Дык, это, товарищ Юровский велели сюда тащить.

 - Заприте его в подвал!

 Двое охранников подхватили за руки бесчувственное тело и потащили к ведущей в подвал лестнице. Его швырнули на земляной пол  маленькой камеры. Хлопнула дверь, лязгнул  засов, и в камере воцарилась почти полная темнота, лишь робкая полоска света пробивалась сквозь крошечное окошко.

   Капитан Политковский кряхтя от боли, с трудом поднялся, держась руками за сырую стену. Подняв голову, заглянул в оконце, но увидел лишь пару нечищеных сапог, да сквозь прутья решётки в камеру потянулся дым от махорки.

   - Слышь, Иван, царя ноне перевозят куда-то, - донеслось до него.

    - Знамо дело, беляки на подходе.

    - А ты царёвых дочек видел?

    - Видал один раз через забор, когда они по двору гуляли.

    - Красивые?

    - Знамо дело! Белая кость, голубая кровь!

    - А чего кривишься?

    - Скула болит. У-у, контра недобитая, своими руками шлёпнул бы!

    - А чё, может и шлёпнешь. Просись в расстрельную команду.

   - Как думаешь, Медведев за меня слово замолвит?

    - А чего не замолвить?

   Капитан обессилено опустился на земляной пол. Значит, Семью сегодня увезут!

   - Проклятье! – ударил он кулаком по полу. – Так глупо попасться!

   Правильно, одежду крестьянскую надел, а военную выправку, приобретённую долгими годами службы, куда денешь? Ребёнок, и тот сразу раскусит!

    Сумерки густели, и странная тишина царила вокруг. Часовые куда-то ушли, и даже птиц не было слышно.

   Капитан вспоминал  последний приезд Государя в Ставку. В Петрограде уже начались брожения, но на фронте об этом ещё не знали. По фронтам вовсю ходили анекдоты о германофильстве венценосной супруги, и энтузиазма по поводу готовящегося наступления не было.

   Когда царь появился в штабе, капитан поразился выражению его глаз. В них явно читалась, нет, не безысходность, но какая-то покорность судьбе. И словно он судьбу свою знал. Словно предвидел Ипатьевский дом. Так думал штабс-капитан, сидя на земляном полу мрачного подвала в нескольких десятках метрах от своего Государя. Которому он уже ничем не в силах помочь.

 Ночь, между тем опустилась на город. Звёзды высыпали на небосклоне и ярче всех светила одна. Звезда Люцифера.

   Звёздного уральского неба Политковскому в крохотное окошко видно не было, лишь отсвет уличного фонаря. Офицер сидел окутанный тьмой и ждал смерти. Мысль эта не ужасала его и даже не повергала в уныние. Вся жизнь есть ожидание смерти. Единственная его забота сейчас – умереть достойно.

   Тишину  нарушил шум проезжающего авто, хлопанье дверей и звуки беготни во дворе соседнего дома. А ещё через полчаса за дверью подвальной комнатки послышались шаги. Кто-то не торопясь, спускался по лестнице. Лязгнул отодвигаемый засов, и дверь приоткрылась, пропуская в камеру полосу света. Капитан перекрестился.

   - Господи, да свершится воля Твоя!

Санкт-Петербург 2018-й

          Питер встретил их мелким дождём, холодным ветром с Залива и грандиозной стройкой почти у самого Московского вокзала. Огромная надпись на бетонном заборе, мимо которого они ехали на такси, гласила, что компания «Building Corporation» ведёт здесь строительство храмового комплекса Внутренней эволюции человека. Московские гости смотрели, приоткрыв рты.

    - Куда едем? – спросил их таксист, сорокалетний дядька.

     - Вы нас на Юризанскую сначала отвезите, рядом с институтом геронтологии, - вышел, наконец, из ступора Михаил Анисимович. Мы вещички бросим, а потом опять сюда на Жуковского 5.