Отдел по расследованию ритуальных убийств

 Он с трудом перебрался в своё механическое кресло, подъехал к одной из стен и отдёрнул гобелен с изображением ночного звёздного неба. За ним оказалась стена, выкрашенная в цвет морской волны. Нажал скрытую кнопку, в стене разошлись панели, открыв стол с огромным монитором. Мессир включил компьютер.

   Матильда Феликсовна Кшесинская. Рост метр пятьдесят два сантиметра, коротконогая. И что в ней находили мужчины? Тем более такие красавцы, какими, несомненно, были и Николай и его кузен Андрей. В 1892-м Ники влюбляется в Алису Гессен-Дармштадскую, спустя два года состоялась помолвка, и его отношения с прима-балериной прекратились. Затем она падает в объятия императорского кузена Андрея Владимировича. У них рождается сын.

   Мессир почувствовал азарт охотника, вышедшего на след. Так, сын Владимир. Вот и искомое! Сын балерины и великого князя, в нём тоже кровь Романовых. А значит и в этой девчонке. Хозяин прав – она в деле, её кровь тоже нужна.

Тьма и холод

     Овечкин вот уже третий час сидел в мрачной, полутёмной комнате, и ему, боевому офицеру было не по себе.  Сотовый в этих катакомбах не брал,  чернявый с нехорошей улыбкой, которому полковник отдал оперативника в полное распоряжение, куда-то запропастился. Тяжелая стальная дверь щелкнула за ним электронными замками, и Овечкину вспомнился читанный в детстве «Граф Монте-Кристо».

  Правда, в комнате имелся телевизор, чего не было у Эдмонда Дантеса.

 Телевизор оказался со встроенным DVD-проигрывателем, зато без антенны. В дисководе был один диск с жуткой порнографией. Овечкин от скуки включил, но через десять минут с отвращением выключил, настолько мерзким оказалось зрелище.

   Наконец раздался зуммер открывающего замка, и в комнату вошёл улыбающийся Иосиф.

   - Через десять минут поднимаемся, - предупредил он вопрос оперативника. - Устал?

    - Есть немного, - потёр тот свои глаза.

    - На, выпей.

 Иосиф протянул ему фляжку из нержавеющей стали. Овечкин отвинтил крышку и принюхался. Коньяк и судя по запаху неплохой.

 - Спасибо, но на службе не пью, - завинтил он крышку.

 - Да ладно, по глоточку!

 - Не могу поступиться принципами, - вспомнилась полузабытая фраза тридцатилетней давности .

   - Ну, как знаешь, - Иосиф убрал фляжку в карман куртки.

   - А сам, чего не пьёшь?

   Обиженное выражение появилось на смуглом лице.

   - Я тебе, что, алкаш?

   - Алкаши такой хороший коньяк не пьют.

    - Но зато пьют в одиночку.

    - Давай, сделай глоток, потом и я приложусь символически.

    Иосиф взглянул в серые глаза оперативника и широко улыбнулся.

    - Ты же на службе не пьёшь?

    - Правильно, - улыбнулся в ответ Овечкин, - поэтому оставь себе, выпьешь с кем-нибудь позже. Гада этого взяли?

    - Взяли, взяли. Хочешь на него взглянуть?

    - И не только взглянуть, - серые глаза приобрели стальной блеск.

     - Ну, пошли.

     Глеб лежал в углу пустой комнаты, прямо на холодных плитах.

     - Он, что, двухсотый?

     - Просто без сознания. Ого, - взглянул Иосиф на часы, - пора сделать ещё один укольчик нашему другу. Ну-ка, помоги!

   Он достал из кармана одноразовый шприц и какую-то капсулу. Ловко вскрыл её и наполнил прозрачной жидкостью. Овечкин присел на корточки и задрал бесчувственному Глебу рукав куртки.

   - Что за препарат? – спросил он.

   - Чтобы вёл себя хорошо.

    Оперативник вспомнил обгорелое тело своего товарища и взглянул в ненавистное лицо.      В этот момент Иосиф с улыбкой вогнал ему иглу в ямку под правым ухом.

   - Ты…

   Он даже не успел поднять голову, как мир перестал для него существовать.

    - Тяжёлый! – пожаловался Асраил, когда они тащили тело по полутёмным коридорам.

    - Физкультурой надо заниматься! А то сидишь здесь как крот!

    Тот поднял на Иосифа свои бесцветные глаза.

   - Я не сижу здесь как крот, - медленно выговорил он. – Я охраняю ворота по эту сторону.

   - Ладно, не заводись!

   Иосиф не отвёл глаз, что далось ему нелегко. Было в Асраиле что-то жуткое, даже потустороннее. Его глаза не были глазами человека.

   Они свернули налево, и здесь коридор шёл под наклоном, а через двадцать метров и вовсе начались ступени. Там внизу сгущалась тьма, но Асраил уверенно шёл вперёд. Иосифу стало не по себе, и он включил карманный фонарик.

   Ступени кончились, и они бросили тело на каменистый пол. Это уже была скальная порода, которую можно встретить лишь в глубоких пещерах.

   - Далеко ещё?

   - Почти пришли, - отвечал привратник, берясь за воротник куртки мёртвого оперативника. Оба уставшие, они уже волокли тело.

   - Здесь.

 Иосиф направил луч фонарика и увидел в полу круглую дыру, около метра диаметром.

   - Что это? – шёпотом спросил он.

   - Это и есть ворота, которые я охраняю.

   - А там, внизу, что? – он подошёл к дыре и посветил вниз.

    Свет фонаря уткнулся в густую тьму.

   - Преисподняя, - раздался спокойный голос Асраила.

   Иосиф почувствовал внутри себя могильный холод, когда привратник подтащил тело к краю ямы и сбросил вниз. С полминуты оба прислушивались, но так и не услышали звука падающего тела.  

      Тьма была живой. Мало того, она была агрессивной. Глеб слышал её злобное рычание. Он снова был десятилетним мальчиком, и страх сковал его.