Отдел (СИ)

Половину комнаты занимала белая печь, занавешенная по верху чем-то вроде ситцевой шторки, именно от печи исходило нездоровое тепло, от которого становилось дурновато. Возле окна стоял стол, сделанный из толстых кусков дерева, толстых досок и покрашенный толстым слоем коричневой масляной краски, поблескивавшей от света голой лампочки. В углу был устроен деревенский умывальник, сделанный из какой-то зеленой пластмассовой посудины, вроде бы из детской лейки или ведерка, прямо под умывальником находилось оцинкованное ведро, а на стене рядом с умывальником были присобачены на гвоздики: небольшое овальное зеркало с почерневшей амальгамой и полочка с бритвенными принадлежностями.

Внутри смежной комнаты была старая кровать, на ней Игорь Васильевич, держа за горло их клиента и наступив клиенту коленом на живот, вливал тому в рот воду, держа носик эмалированного белого чайника прямо у его рта. Клиент всячески отбивался, точнее, бился под Игорем Васильевичем, но видно было, что клиент уже выдохся. Несколько подушек, одна другой меньше, лежали на полу. Игорь зачем-то поднял их и положил обратно на кровать, в бессильно шевелившиеся ноги клиента с надетыми на ступни бурыми шерстяными носками. Одет будущий допрашиваемый был в черное толстое трико и клетчатый свитер, в таком виде он походил на пойманного врасплох альпиниста. Сходство с альпинистом добавляла ему еще окладистая борода, как у папы из мультфильма про дядю Федора.

Телевизор в углу был включен на канал «Рен ТВ», сквозь однотонный телевизионный бубнеж до сознания Игоря дошли слова «Нибиру» и «рептилоиды». Заметив внимание Игоря к голубому экрану, Игорь Васильевич сказал, не скрывая досады:

— Выруби ты эту шарманку, у меня от нее крыша едет.

Игорь стал искать глазами пульт, а Игорь Васильевич прошипел сквозь частое дыхание:

— Из розетки выдерни, елки-палки.

Когда стало тихо, Игорь Васильевич заметно успокоился, подождал какое-то время, глядя на круглый будильник на прикроватной тумбочке, затем отпустил клиента и уселся, опустив локти на колени, изредка вытирая пот со лба. Игорь стоял, не зная, куда себя деть со своим ведром. Хозяин дома остался лежать так, как его оставили, сил убегать и бороться, судя по всему, у него совсем уже не осталось. Телосложением клиент являл нечто среднее между Игорем и Игорем Васильевичем, выглядел чуть старше, чем Игорь Васильевич, но так могло казаться из-за того, что Игорь Васильевич намял ему бока.

— Уф-ф, — сказал Игорь Васильевич, весело глядя то на клиента, то на Игоря, — Хорошо, что Фила дома оставили. Он сторонник резких входов. Сейчас лежал бы в сенях с дыркой в пузе, вот была бы проблема.

Игорь подумал, что Игорь Васильевич тоже не особо церемонился перед тем, как войти, и то, что сам Игорь Васильевич не валяется, истекая кровью, — это просто случайность. Игорь не представлял, что бы он делал, случись что с Игорем Васильевичем. Телефона, чтобы вызвать «скорую», у них не было, да и «скорую» вызывать было бы, наверно, глупо.

— Еще хорошо, — добавил Игорь Васильевич, — что он из окна по тебе шмалять не начал. Тоже, знаешь, расклад не из приятных. Конечно, вряд ли он бы в тебя попал с первого раза, но если бы попал, было бы неприятно с твоей женой разговаривать.

— Ты где автомат-то взял, родной? — спросил Игорь Васильевич, обращаясь к хозяину дома, тот гордо промолчал, почему-то косясь на Игоря ненавидящим взором. — Вот ведь, блин, население. Так, вроде, посмотришь, мирные пейзане, а как-то раз бухал с какими-то слесарями, зашла речь об оружии, так почти у каждого в загашнике ствол припрятан. Главное, двое оказались конвоирами бывшими, сослуживцами из одного и того же поселка призванные, умудрились пистолеты из армии утащить. Я их спрашиваю, нахрена, они еще в семидесятые служили, когда и речи быть не могло о том, что может что-то случиться, ни там революции, ни другой какой байды. Они говорят, на всякий случай. Этот вот деревенский «всякий случай» меня до глубины души пронял. Может статься, что у кого и танк в стожке укрыт.