Отдел (СИ)

— Пять миллиардов, четыреста миллионов, — машинально подсчитал Игорь, прежде чем Сергей Сергеевич залез в карман за телефоном, в котором, очевидно, был калькулятор.

— Вот, — тут же подхватил Сергей Сергеевич, — прикинь, пять с половиной миллиардов разом съезжают с катушек и становятся овощами, или того хуже, умирают в один день. Никто точно не знает, что происходит, когда они уходят из тела. Тут сразу эпидемии попрут и оставшиеся люди пострадают. Сразу насекомых и бродячих животных популяция скакнет в разы от того, что в короткое время целая куча дохлятины будет валяться прямо на улицах, потом они друг друга перекусают, начнется эпидемия бешенства, затем это все, конечно, схлынет, но эффект будет потрясающий, как ураган. Ты и сам должен это понимать. Одно утешает, мы еще очень мало этим занимаемся, они уходить не собираются, а тем более не собираются уходить сразу. Они, вон, подняли уровень жизни в некоторых местах планеты, так что вроде не совсем они бесполезны. Несомненно то, что они паразиты. Но паразитов не может быть большинство. Уже нас можно считать за паразитов обычных людей, а не кораллы эти космические.

Сергея Сергеевича заметно развезло, и это не было удивительно, поскольку пил он почему-то больше всех. Это было удивительное, непривычное взгляду Игоря армейское опьянение, о котором он, в основном, только слышал, но редко наблюдал вживую. Он слышал, как некоторые офицеры практически непрерывно пребывали в таком состоянии чуть ли не годами, практически не теряя лица и поднимаясь по армейской карьерной лестнице, пока их не скашивала белая горячка. Лицо Сергея Сергеевича, и без того красное, стало еще краснее в некоторых местах, как то: нос, щеки, верхние части ушей; на лбу его проступил пот, а в речи стал угадываться этакий командный напор, будто Сергей Сергеевич стоял на плацу и своим голосом продавливал толстоту окружавшего его воздуха. Иногда это было настолько громко, что Игорь ловил себя на том, что невольно морщится. Морщился так же и Молодой. Игорю Васильевичу же было, видно, не привыкать к таким интонациям, и он даже несколько развязно, как бы даже слегка развалился по столу своими локтями.

— Я вот даже думаю, — продолжал Сергей Сергеевич, — вот это все безумие окружающее, оно откуда пошло? Это они от нас переняли, или мы им от них заразились? Взять нашу страну к примеру. Сколько лет боролись с коммуналками, пытались отделить себя от соседей, от общежития, от кухни общей, от очереди в туалет и ванную. Вроде бы только все разрешилось, и на тебе, появились социальные сети, которые по сути дела та же самая байда. Вроде бы люди столько лет боролись за закрытость, за одиночество, за какую-то свою будку, куда никто не смеет влезать. И тут же со всеми своими болячками лезут в интернет и готовы обсуждать то, что раньше шепотом обсуждали бы только их соседи по коммуналке или во дворе. Это ужас, что творится. И ладно бы анонимно, как к врачу сходить, я не знаю. Ну блин, нет ведь. Лезут под своими именами и фамилиями, со своими фотографиями. Это наше человеческое, интересно, или это их, коралловое? Лет двадцать назад эти же люди бы в ужас пришли от мысли, что их семейный альбом посмотрят хотя бы сто человек, а сейчас только в путь.

— У меня зять такой, — поделился Игорь Васильевич, — он на всех фотографиях почему-то в семейных трусах, хрен его знает почему, но так выходит. Даже к друзьям ездил на зимние шашлыки, все в шапках, куртках, а он в сапогах и труханах. День города, он опять в трусах в городском пруду, и все это «вконтакте» лежит. День десантника, другие купаются в одежде, нет, на нем опять только берет, гитара и трусы. Я ему говорю, ты еще на столбы возле своего дома нацепи своих фоток, он только ржет. Про дочь я вообще молчу. Как она в Турции и Египте фотографировалась и ее камнями мусульмане не закидали — не понимаю. У меня, прогрессивного советского человека, и то такое желание возникло, когда она показывала фотографии и видео, как они весело отдыхали.

Сергей Сергеевич согласно покивал.

— Это, конечно, банальность, что я сейчас скажу, — сказал Сергей Сергеевич, — но раньше народ, несмотря на тоталитаризм, вроде как все равно сопротивлялся, чтобы за отдельным человеком следить, нужно было кучу времени потратить, а сейчас к нему на ленту заходишь — и все, можно чуть ли ни по минутам воссоздать его жизнь, координаты его телефона отследить — и можно еще больше узнать. Даже Андропову в самом страшном сне не могло присниться, что граждане добровольно на себя датчики по отслеживанию их в пространстве будут таскать и сами на себя стучать будут. У него бы разрыв шаблона случился от такой научной фантастики. Он бы сказал, что таких идиотов не бывает и быть не может.

Игорь возразил:

— Но ведь если вы сами на эту работу пошли, вы же знали, что вас все время будут отслеживать. Вы же согласились, чтобы вас и дома, и на работе слушали и смотрели. Как у вас вообще крыша выдерживает: знать, что существует круглосуточная слежка, да еще столько лет. Я вон еще года не проработал, а уже на голову это слегка давит.