Отдел (СИ)

— Я не упрекаю вас в том, что вы не умерли, — сказал доктор с прежним нажимом, — вы как раз таки умерли. Ваш мозг был мертв, однозначно мертв, безо всяких оговорок. Вопросом нескольких минут было подписать необходимые бумажки и отключить вас от аппарата искусственной вентиляции. И если бы Олег не появился, вы бы уже месяца полтора кормили бы червей, и что-то мне подсказывает, что вы этого заслуживали. Я упрекаю вас в том, что вы ожили, после того, как Олег вас навестил. А чудес не бывает. Ни один родственник еще не вернул к жизни человека сидением возле него в палате. Олег вам, получается, ближе, чем мать, раз он такие штуки выделывает. Но и это еще не все. Ладно, вы ожили, но ведь вы, кроме того, совершенно здоровы. Я ничуть не сомневаюсь, что вы прямо сейчас можете встать и уйти из больницы на своих двоих. Олег уже пару раз демонстрировал этот прекрасный номер, но только для своих сотрудников. Радуйтесь, что при вас ваших корочек не было, иначе я бы такое добавил к вашей травме головы, что никто бы не помог.

Игорь вспомнил, что доктор был несколько злобен, когда брал сборник рассказов Зощенко, собственно, Игорь и дал их ему почитать, потому что слегка испугался его сумрачности и тихого, слегка змеиного голоса. Вряд ли можно было задобрить доктора воспоминаниями детства, но и такой прием на этом свете терпеть было уже невыносимо.

— Я вас, кстати, помню, вы в больнице дежурили, когда я там лежал еще ребенком, вы таким же козлом были, как сейчас, только тогда вы меня еще могли напугать, а сейчас тупо бесите, — высказался Игорь. — То, что вы сейчас брызгали слюной о справедливости, так я ее не выбирал, я даже не знал, что меня кто-нибудь будет с того света вытаскивать. Я, честно сказать, думал даже, что, наоборот, меня мои коллеги когда-нибудь и порешат. И зная их, я не совсем уверен, что меня воскресили на такой уж большой промежуток времени.

— Опять фимозный, что ли? — так неожиданно спросил доктор, что Игорь растерялся в очередной раз.

— С фимозом, говорю, лежал? — уточнил доктор. — Я в педиатрии халтурил и много, вроде, чего делал, но из других пациентов никто не помнит, что я там был, только поток фимозных не иссякает. Такое чувство, что их миллионы и у всех них хорошая память на лица. Я кого-нибудь из них когда-нибудь придушу.

— Я с аппендицитом лежал, вы у меня книжку Зощенко взяли, — сказал Игорь, надеясь, что это как-то освежит память доктора.

Злобная рожа доктора на миг озарилось каким-то добрым светом.

— Самое интересное, что Зощенко помню, — сказал доктор, — а значит, и тебя помню частично, потому что возле тебя какой-то придурок малолетний терся и специально тебе какие-то байки смешные травил, его забавило, что тебе смеяться было трудно из-за швов, и я ему пару лещей прописал, чтобы он больше так не делал. Но, вообще, педиатры, конечно, святые люди. Какой-нибудь педиатрией заведовать, это как если бы были целые мужские отделения, и там были бы краны с горячей, холодной водой и отдельный кран с коньяком, и всем было бы разрешено его пить, а по телевизору каждый день бы шел финал чемпионата мира по футболу. Вот, примерно, что собой представляет почти любое педиатрическое отделение.

Доктор хотел продолжить, но тут скрипнула дверь и лицо доктора омрачилось. Молча кивнув Игорю, доктор вышел. Игорь стал заинтригованно коситься в ту сторону, куда все пропадали и откуда все появлялись, но увидел только смутный светлый прямоугольный проем и такой же смутный силуэт. Дверь скрипнула еще раз и с характерным прочным деревянным звуком затворилась.

— Ну, здравствуйте, Игорь Петрович, — послышался бодрый голос, хозяин которого не спешил появиться в Игоревом поле зрения.

По линолеуму скрипнули ножки придвигаемого стула или табурета, Игорь попытался повернуться в сторону говорившего, но очень холодная рука легла ему на плечо, останавливая.

— Не надо, не шевелитесь, вам еще пару дней покоя не повредит, — сказал голос.

— Как-то невежливо с потолком разговаривать, — заметил Игорь.

— Я это как-нибудь переживу, — сказал Олег, а судя по голосу, это был именно он.

— Сказали, что вы решите, можно ли мне звонить или нет, — сказал Игорь бегающим пятнам света и тени на потолке.

Олег застенчиво помычал, как бы подбирая слова.

— Просто я даже не знаю, что думает жена по поводу моего отсутствия. Я знаю, что вы знаете, что она ушла, но все равно, мы ведь близкие люди, как никак. Должна же она как-то переживать, и я, соответственно переживаю сейчас, что она переживает.

— Она не переживает, — с удивительной беззаботностью откликнулся Олег на опасения Игоря. — Я всем вашим близким, которые на ваш номер звонят, говорю, что вы в служебной командировке, где исключены всякие контакты. В принципе, так оно и есть. То, что вы находитесь в больнице, вполне может считаться командировкой. Думаю, не стоит показывать вас, облепленного гипсом, чтобы их не расстраивать. Подождите пару дней и говорите, что вернулись и все у вас хорошо. Тем более все у вас действительно гораздо лучше, чем у остальных.