Отдел убийств: год на смертельных улицах

Сценарий постепенно набирал силу. У угонщика действительно имелся кузен, проживавший в доме 820 по Ньюингтон, а у кузена действительно был внушительный список судимостей, хоть в нем ничего и не выдавало насильника. И все же на Корбина произвело впечатление, что молодой человек вспомнил сумку и косички. Конечно, все эти детали обнародовали еще в начале расследования, но все же они придавали вес версии угонщика.

Пеллегрини и Корбин исправно перепроверили пустые дома в квартале 800, затем эвакуировали заброшенную «шеви нову» с заднего двора жилого дома в том же квартале. Когда-то она принадлежала кузену, и угонщик заявил, что в ее багажнике обычно хранились охотничий и выкидной ножи. Эту машину и другой автомобиль – принадлежавший сестре кузена – осмотрели криминалисты, но с отрицательным результатом. Привозили в центр и угонщика для подробных допросов.

В итоге, столкнувшись с фактами, угонщик начал менять показания. Например, вдруг вспомнил, что однажды кузен открыл багажник машины своей сестры и показал целлофановый зип-пакетик. Открыл – а в нем лицо девочки. А потом…

Никаких сомнений, угонщик был полным психом. Но в его рассказе хватало подробностей, чтобы провести обстоятельное расследование. Все равно требовалось допросить кузена, чтобы подтвердить или опровергнуть эту историю. Угонщика в конце концов отправят на полиграф.

Кроме этой нервотрепки, у Пеллегрини на столе есть другой манильский конверт: на нем надпись – имя жителя Парк-авеню, а внутри – сырая смесь фактов и слухов о потенциальном подозреваемом, который в последние месяцы странно себя ведет и однажды оголялся перед школьницей. Были и рапорты об изнасилованиях в Центральном районе, и доклады о пяти-шести опросах бывших или нынешних друзей Рыбника.

И все это ждет, пока Пеллегрини отвлекся на убийство Теодора Джонсона на Дарем-стрит. А после паузы он гадает, не стоило ли разрабатывать наркоубийство вместо того, чтобы дальше сходить с ума из-за Латонии Уоллес. Говорит себе, что если хорошенько потрудиться над делом Дарем-стрит, то оно, глядишь, и раскроется. С другой стороны, если продолжать работу с мертвой девочкой – кто знает, и там может наступить просвет.

Всем остальным в смене это кажется худшим видом оптимизма. Латония Уоллес уже осталась в прошлом; Теодор Джонсон – свежачок. И на взгляд большинства коллег, Пеллегрини явно перетрудился. Повторные ордера на квартиру подозреваемого, затянувшееся расследование, длинные показания лживых самоубийц – да, все это можно понять в случае молодого детектива. Черт, когда жертва – девочка, это по идее даже обязательно. Но, говорят они друг другу, давайте не будем заблуждаться: Том Пеллегрини свихнулся.

Затем, через неделю после убийства Теодора Джонсона, это популярное мнение подвергается внезапному пересмотру, когда на стол Пеллегрини ложится новый отчет из лаборатории и его содержимое становится известно всей смене.

Автор отчета: ван Гелдер из трасологии. Тема: черные пятна на штанах покойной. Вердикт: смола и сажа с примесью сгоревших опилок. Проще говоря – следы пожара.

Вдоволь потянув интригу, трасологическая лаборатория наконец сличила черные пятна на штанах Латонии Уоллес с образцами из выгоревшего магазина Рыбника, которые Пеллегрини взял два месяца назад. Отчет объявляет их совпадающими; возможно, идентичными.

«Что мы можем утверждать? – давит Пеллегрини на криминалистов. – Похожие – или такие же? Можно ли уверенно заявить, что она была в том магазине на Уайтлок-стрит?»

Ван Гелдер и остальные в трасологии единодушны. Можно послать образцы в лабораторию бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия в Роквилле – одну из лучших в стране, – и, возможно, там скажут точнее. Но в целом, объясняет ван Гелдер, у пятен на штанах и образцов из магазина одинаковые характеристики. Они очень похожи и да, пятна могут происходить от одних и тех же обломков. А могут быть получены и в любом другом пожаре, где у обломков тот же химический состав.

Через неделю после ледяной депрессии из-за Дарем-стрит Пеллегрини разрывается между восторгом и отчаянием. Девять месяцев следствия по делу Латонии Уоллес – и наконец новый отчет лаборатории дает первые улики по существу, причем единственные, инкриминирующие Рыбника. Но раз криминалисты готовы сказать только то, что образцы очень похожи, улики по-прежнему остаются в рамках обоснованного сомнения. Это уже что-то – но если и в лаборатории ATF не дадут однозначного ответа, это все равно что ничего.

Через несколько дней после отчета Пеллегрини просит капитана разрешить проверить на компьютере отчеты о происшествиях с 1 января 1978-го по 2 февраля 1988 года. Разыскиваются адреса всех пожаров или поджогов в области Резервуар-Хилла, ограниченной Норт-авеню, Парк-авеню, Друид-Парк-Лейк-драйв и Мэдисон-авеню.

Теория проста: если лаборатория не знает наверняка, с Уайтлок-стрит эти пятна или нет, тогда, может, сам детектив докажет от противного, что больше им появиться неоткуда.