Отдел убийств: год на смертельных улицах

– Вряд ли это он, – повторяет она. Гарви заходит с другого конца.

– А твоя мама пускала в квартиру кого-нибудь еще? Если она была одна, впустила бы кого-нибудь, кроме Фрейзера?

– Только одного пацана, Винсентом зовут, – говорит Джеки. – Он работает на Фрейзера, и уже заходил сюда за наркотой.

Гарви понижает голос.

– Как думаешь, она бы переспала с этим Винсентом?

– Да не. И, по-моему, Винсент тоже ни разу не приходил без Фрейзера. Короче, вряд ли бы она его впустила, – передумывает Джеки.

– А ты знаешь фамилию Винсента?

– Вроде Букер.

– Джеки, – Гарви переходит к последней детали. – Ты мне уже говорила, что Фрейзер прятал в спальне пистолет.

Дочь кивает.

– У нее был 25-й, и Фрейзер иногда приносил свой 38-й.

– Мы их не нашли.

– Она их прячет на полке, – говорит дочка. – В глубине.

– Слушай, – говорит Гарви, – если я тебя впущу поискать пистолеты, как думаешь, найдешь?

Джеки кивает, потом следует за ним.

– Там все плохо? – спрашивает она по пути наверх.

– Что «плохо»?

– В комнате…

– А, – говорит Гарви. – Ну, ее уже увезли… но кровь осталась.

Детектив проводит девушку в спальню. Джеки бросает взгляд на красное пятно, потом идет к металлическому туалетному столику и достает из глубины верхней полки пистолет 25-го калибра.

– А второго нет.

Еще с полки в шкафу за кроватью она достает чемодан, где лежит чуть больше 1200 долларов наличкой – деньги по недавней страховой выплате.

– Фрейзер знал про эти деньги?

– Знал.

– И знал, где они?

– Ага.

Гарви кивает, пораскинув мозгами. Потом по лестнице поднимается патрульный из Западного и заходит за детективом.

– Что такое? – спрашивает Гарви.

– Остальная семья хочет подняться.

Гарви смотрит на криминалиста.

– Все собрал?

– Да, я уже на выход.

– Ладно, впускай, – говорит Гарви патрульному, и тот спускается открыть подъезд. Спустя секунды в квартиру набивается десяток родственников, включая мать и старшую дочь жертвы, и немедленно поднимается галдеж.

Старшие занимаются описью кухонных приборов, цветного телевизора, музыкального центра. В таких местах, как Гилмор-стрит, рекламация ценностей жертвы – посмертная обязанность, причем не столько из-за жадности, сколько из-за стопроцентной уверенности, что, стоит разойтись слухам, как на земные богатства новопреставившегося слетятся все местные домушники – если успеют проникнуть в квартиру после того, как уедет полиция, и до того, как опомнятся родственники. Скорбь будет потом, но сегодня мать жертвы не собирается бросать на растерзание волкам домашний многоканальный развлекательный центр.

Остальные озираются с мрачным любопытством. Двоюродный брат указывает на свернувшуюся красную лужу на ковре спальни.

– Это кровь Лины?

Патрульный кивает, и брат поворачивается к старшей дочери жертвы.

– Кровь Лины, – повторяет он. Не стоило. Потому что теперь старшая сестра Джеки завывает, что есть мочи, и бросается к красному пятну, растопырив руки.

– МАМА, МАМА, Я ВИЖУ МАМОЧКУ, – девушка возит руками в луже, собирая как можно больше крови. – МАМОЧКА, Я ВИЖУ МАМОЧКУ…

Гарви наблюдает, как двоюродный брат и еще какой-то родственник оттаскивают ее от лужи.

– …МАМОЧКА, НЕ УХОДИ, МАМОЧКА…

Девушка с криками простирает перед собой окровавленные руки. Предчувствуя немаленький счет из химчистки, Гарви отступает, потом направляется к двери.

– Ладно, Джеки, – говорит он – Спасибо. Я же дал свой телефон?

Джеки Лукас кивает, потом поворачивается успокаивать сестру. Когда вопли становятся еще истошнее, Гарви сбегает вслед за криминалистом и заползает в замерзший салон «кавалера». Всего он потратил на осмотр места происшествия меньше четырех часов.

Перед возвращением в отдел убийств Гарви проезжает еще двенадцать кварталов на север, чтобы проверить, не нужна ли помощь с вызовом на подозрительную смертьпоступившим через три часа после вызова на Гилмор-стрит. Гарви уже звонил в офис и услышал от Дэйва Брауна, что второй вызов тоже может быть убийством, причем как-то связанным с Шарлин Лукас. Гарви поднимается на второй этаж дома в ряду на Лафайет-авеню и обнаруживает Рика Джеймса и Дэйва Брауна над телом пятидесятилетнего мужчины.

Как и Лину Лукас, жертву на Лафайет-авеню застрелили в голову и несколько раз ударили ножом, правда, здесь – в грудь. Как и у Лины Лукас, рядом с головой жертвы – подушка, испачканная порохом. Более того, лицо жертвы покрыто теми же неглубокими порезами – их больше двадцати. Жертву – очевидно, убитую уже давно, – нашли родственники, которые заволновались из-за отсутствия старика и вошли через незапертую заднюю дверь. Следы взлома также отсутствовали, но кто-то обшарил всю комнату, где найдена жертва.

Дела однозначно объединяются, когда Гарви узнает, что мертвец – Пернелл Хэмптон Букер, отец Винсента Букера, того самого предприимчивого паренька на побегушках у Роберта Фрейзера, торгующего дурью и спавшего с Линой Лукас. Стоя в спальне покойного, Гарви почти наверняка знает, что обе жизни отняла одна и та же рука.