Отдел

Игорь Васильевич, как всегда, охотно посмеялся и повел машину к выезду, там пришлось немного подождать, когда придет Ринат Иосифович, чтобы поднять шлагбаум, но тот все не шел, может, опасаясь, что его возьмут за компанию, и Молодой, свистяще матерясь, выбрался из машины, поднял шлагбаум, посмотрел, руки в бока, как «Газель» выехала с территории, опустил шлагбаум и снова забрался внутрь, запыхавшийся от непонятной Игорю злости.

Игорь Васильевич шустро погнал, выезжая из города. Машину уже не так сильно переваливало с боку на бок на ледяных кочках промзоны, снег подтаивал и разваливался под шинами, было слышно, как выплескивается из колеи подмерзшая сверху, но не успевшая промерзнуть до дна вода. Было так жарко, что Игорь и Молодой приоткрыли окошки.

Когда Игорь Васильевич вывел «Газель» на трассу и они поехали по более-менее ровному асфальту, оставляя город сбоку, Игорю стало вовсе хорошо и даже беззаботно. Воздух, казавшийся после всех зимних дней теплым, поддувал в правое плечо и шевелил волосы на затылке. Стоило опасаться, что его самого скоро скрючит остеохондроз, если он и обратно поедет так же, открыв окна, однако Игорь думал, что авось не скрючит.

– У тебя сейчас лицо, как у «Паровозика из Ромашково», – сварливо заметил Молодой.

– Много ты видишь в такой темноте, – сказал Игорь.

Игорь знал, для чего они едут, знал, чем это все закончится, но ему отчего-то казалось, что все будет хорошо. Сергей Сергеевич сообщил, что на этот раз не будет никаких женщин и детей, и это придавало Игорю сил.

– Куда это мы катимся-то? – крикнул Игорю Васильевичу Молодой. – В сторону кладбища, что ли? Ты нас закопать решил?

Игорь Васильевич поблестел зубами и глазом в их сторону.

– В частный сектор едем, – пояснил он охотно.

– А-а, – сказал Молодой. – У отчима там домик есть и огород. Хотя смотря в какой частный сектор.

– В Малинки, – сказал Игорь Васильевич.

– Тогда не там, – сказал Молодой. – У моего в Шахтерах домик и огород. А в Малинках ни хрена нет.

Продолжительное время справа от дороги, среди деревьев, виднелись огни города, который они огибали, а слева были только деревья и большие, снежные еще поля. Потом деревьев слева стало совсем мало, а полей все больше, затем пошли, выворачиваясь из-за горизонта, одни только поля с очень редкими перелесками, чернеющими вдали. Потом мелькнула одиноко стоящая, как бы оторванная ото всех населенных пунктов бетонная автобусная остановка, серая снаружи от темноты и черная внутри от темноты же. Игорь успел увидеть, что к козырьку остановки прикреплено расписание автобусов, сделанное из жести, и не позавидовал пассажирам, которые идут сюда зимой или осенью через заснеженное, продуваемое поле или грязь, растоптанную в виде пешеходной тропы.

После автобусной остановки дорога шла по насыпи, из-за этого все, что было возле дороги, казалось находящимся в некой долине. Плавный, почти незаметный поворот медленно вывел из-за леса далекий поселок, состоящий из скученных одноэтажных и двухэтажных домишек. Чуть на отшибе стоял еще трехэтажный дом городского типа, в этом доме, в правом его верхнем углу, подсвеченное потусторонним, скорее всего, коридорным светом, едва светилось желтовато-красное окно. Трехэтажный дом стоял на одном конце поселка, а из другого торчал длинный хвост пассажирского поезда, внутри окон поезда тоже был слабый ночниковый свет. При виде этого света сердце Игоря взяла непонятная ему самому сладкая тоска, какая, наверняка, пробирает собак при виде полной луны.

Наверху у поселка торчала труба котельной, но не такая, как у них, кирпичная, а, скорее всего, металлическая, с красным огоньком на макушке, похожим на тлеющий огонек сигареты, слабый дым из трубы был едва виден. Игорю больше нравилась теплая погода, но при этом ему, как человеку выросшему в городе, нравились и всякие заводские дымы, которые в морозные дни особенно пышно перли из труб прямиком в небо.

Без задержек миновав железнодорожный переезд, машина резко взяла вправо, как бы возвращаясь в город со стороны, обратной тому месту, где был отдел. Опять появились ухабы городской дороги, разношенной заезжавшими в город грузовиками и другим транспортом, затем у Игоря вообще возникло ощущение, что они едут по грунтовке, присыпанной талым снегом, смешанным с грязью, – так можно было решить по тому, что колеса чавкали в ухабах, словно те были глиняными.

– Я представляю, какие вы оба будете красавцы, если мы сейчас застрянем, а я вас заставлю машину толкать, – сказал из-за плеча Игорь Васильевич, но в голосе его слышалось больше напряжения, нежели шутливой интонации.

– Хрена ты угадал, – решительно ответил Молодой, – если мы застрянем, я сам за руль сяду, а вы будете толкать, потому что от меня все равно толку не будет, я тут среди вас самый дрищеватый.