Отделенные

– Убил в детстве, да? – так же тихо спросил Геррет. – Ребенком еще?

– И? Какая разница?

– Понятно, – буркнул коротышка, но объяснять ничего не стал.

Лорин услышал вздох Мильхэ и дернулся к брату, но та удержала его.

– Жив. Пока. Я сделала все, что могла… – сказала она и тихо добавила: – Лорин, я не знаю, выживет ли он. Фар, – Мильхэ впервые назвала его неполным именем. – Фар!

Он посмотрел на нее.

– Пойдем наверх. – Мильхэ протянула ему руку. – Нужна твоя помощь.

Когда они вылезли, дом уже не сотрясался от ударов. Древесники, упустив добычу, успокоились, хотя вряд ли ушли далеко. Было мертвенно тихо, даже жутко становилось.

– Надо поставить на место, – пробормотал Фар, глядя на выбитую дверь посреди холодного грязного дома.

– Я навела круг тишины, древесники не услышат нас.

Вот почему так тихо.

– Не хочешь рассказать? – спросила Мильхэ мягким, успокаивающим голосом.

– Ледяная ведьма, да? Что за глупости…

– Да нечего рассказывать. Поссорился с отцом и…

Фаргрен почувствовал легкую ладонь на своем плече. Она… сочувствует ему?

– Ты не мог этого контролировать.

– Знаю. И? Все равно я их убил. Убил.

– Мне кажется… – начала Мильхэ, но смолкла. – Где ты был потом? – спросила она после недолгого молчания.

– В Да-Раате. Ушел оттуда лет десять назад, побродил да подался в наемники.

Да, так оно и было. Да-Раат обучил пришлого волчонка, но принять его не мог. Вот он и скитался. Без роду и племени. Без родного логова. Без семьи.

Внезапно ледяная ведьма обняла его. Нет, его, конечно, обнимали и прежде: женщины, немногие друзья и знакомые при встрече. Но чтобы так… Он давно позабыл, что такие объятия вообще существуют: крепкие, тесные, без любого намека на желание или похоть, теплые, утешающие, полные сочувствия и заботы. Последний раз так его обнимала мать.

Он обнял ее в ответ. По его щекам вдруг покатились слезы.

* * *

– Ты говорила, надо помочь.

Фаргрен отстранился, отвернулся и вытер слезы. Ему стало неловко – почти тридцатилетний мужик, а разревелся, как девчонка.

Мильхэ тихо подошла к дверному проему и осторожно выглянула.

– Нужна смола. У меня она еще в Дубках кончилась. Ее можно достать там, где спали древесники. Найдешь?

– Да.

– В таких местах обычно остаются капли. Вряд ли много, но и три-четыре, даже пары, будет достаточно. Постой. – Мильхэ остановила Фара, увидев, как он стягивает рубаху. – Подумай как следует. Сейчас не время рисковать жизнью ради чего-то. Если ты погибнешь, Рейт, скорее всего, тоже, и нас останется трое.

– Как обойти древесников?

– Они оба сидят перед входом. Под домом и вокруг лоз нет. Можно вылезти через окно на задний двор.

– Я пойду. Не обещаю, что принесу. Но попробую.

Мильхэ водой выдернула гвозди из досок, которыми заколотили ставни, и аккуратно положила их на пол. Пока она это делала, Фар разделся и обернулся волком. В холке он доставал ведьме до середины бедра. Мильхэ погладила его по черному загривку и улыбнулась, когда Фаргрен предупреждающе клацнул зубами – он не собачка какая-нибудь.

– Я вернусь в погреб. Поскребешься по возвращении. Будь осторожен.

Фар вильнул хвостом в знак согласия и выпрыгнул в окно.

* * *

Через полчаса Геррет увидел, как люк снова открылся и спустилась Мильхэ. Хорошо. А то уже хотелось проверить, не случилось ли чего.

– Где Фар? – спросил он, пытаясь почесать спину.

Сделать это было сложно – мешал доспех.

– Попробует достать смолу.

– Ты послала его на древесников? Одного?

– Нет, конечно. Проверит места, где они спали.

– Даже так опасно…

– Я велела ему не рисковать напрасно, – Мильхэ пристально смотрела Лорину в глаза, и тот медленно кивнул, поняв, что она хотела этим сказать.

– И вам все равно?! – послышался женский голос.

Ирма смотрела на наемников, и на лице ее было написано возмущение.

– Все равно – что?

– Что он… он убийца! Зверь!

– Не время говорить об этом, девочка, – вмешался кузнец.

– Я давно не девочка!

– И как мы, по-твоему, должны поступить? – проледенила Мильхэ. – Прогнать его? Убить? Он – наш товарищ и единственная надежда для раненого.

– Он убил мою семью! Как вы… можете его защищать?

– Ты-то что помнишь? Тебе сколько? Двадцать? Или меньше? Когда все это произошло, ты была совсем маленькой.

– Маатар, Мильхэ, помягче, – сказал Геррет, глядя на рассерженную Ирму.

– Странно слышать это от тебя, Гери, – внезапно съязвила Мильхэ.

– Ей было четыре года, – подал голос кузнец. – Это пятнадцать лет назад случилось.

– Пятнадцать? – Мильхэ нахмурилась. – Но тогда Фаргрену…

– Должно было тринадцать или четырнадцать исполниться. Осенью.

– И они так долго ждали? Глупцы…

– Кто?! – обиженно воскликнула Ирма.

– Твои родители. Они знали, кто он.

– Врете!

– Оборотни впервые превращаются в четыре-пять лет, самое позднее – в семь! – загремела ледяная ведьма. – Так что твои родители знали! Знали, кого растят. И если тебе сейчас так надо искать виноватых, вини неразумную родительскую любовь.

– Что? – опешила Ирма.

– А по какой еще причине они оставили волчонка?

Повисла тишина.

– Илайна души в нем не чаяла, – тихо сказал кузнец. – Любила, как родного. Да и Кай тоже.