Отделенные

– Я… Во… – Дыхание сбилось после быстрого бега. – Возьми с собой меня!

– С ума сошла? Ты даже Восточный форт не пройдешь. А если пройдешь, то в Западном тебя не пропустят. В лучшем случае.

А в худшем?

– Не надо в Периам. – Я отдышалась и смогла нормально говорить. – Тракт покину до Западного форта.

У Малкира полезли брови на лоб.

– В Чащи? Я даже не знаю, что хуже. И то и другое – самоубийство.

– Они… Найдут они везде меня, – прошептала я.

Что мне делать, если он откажет? Ехать в этот Птичий Утес?

– Ты сама понимаешь, о чем говоришь? Эльфы уже лет сорок не ездят в Периам. А про Чащи я даже объяснять не собираюсь. Спрячешься в каком-нибудь городишке, найдешь себе занятие. Будешь осторожна, никто тебя не найдет.

И всегда оглядываться? Но и он прав. Наверное. Я молчала, не зная, что сказать.

– А, чтоб тебя! Полезай, – Малкир протянул мне руку.

Повторять ему не пришлось – я тут же взлетела на коня позади него.

– Надеюсь, я об этом не пожалею, – сказал мой спаситель. – Учудишь что – оставлю прямо на дороге. Надеюсь, ты не успела заплатить Толстому Рику.

То, что не сделали для тебя

Вы оба читаете ежевечерние молитвы и оба притворяетесь. Наблюдая за юным Шэкветом, ты удивляешься собственной невнимательности. Паренек слишком быстро заканчивает привычный обряд. Даже самым нерадивым требуется вдвое больше времени протараторить все нужные слова. Мальчишка не выдал себя только потому, что он твой подмастерье. А ты тоже не очень ревностен в молитвах, хотя осторожен и приучил себя выдерживать должное время, когда был не один.

И да, ты подозревал, что Шэквет не слишком «солнцелобый». Если подумать, многое можно было понять и раньше. Нет, ты замечал, но не думал. Замечал, что у Шэквета есть секреты, что он сторонится других братьев, что он – особенный. Но… вы никогда не разговаривали об этом.

– Слишком быстро, Шэквет, – с этими словами ты заворачиваешься в одеяло. – Слишком быстро.

– Мастер?

– Ты все прекрасно понял, – отрезаешь ты, и паренек укладывается спать.

А ведь если мальчишка умный – а он умный! – то уже должен был заметить очевидное: нигде в мире нет крепостей, населенных одними генасами. Нигде в мире нет детей, рождающихся почти сразу с бодрствующей силой. Ладно, про «нигде в мире» ты, может, и загнул, но путешествуя по Иалону, невозможно не понять – здесь что-то не так.

Интересно, а твой Мастер когда понял это? Он был сильным маагенасом. Ты сам – иллиген, юный Шэквет – фераген. Все Мастера, все полукровки, которых ты знаешь, – генасы.

Если Шэквет заметил это… Тебе вдруг стало его жалко. Жить в вопросах и сомнениях – врагу такого не пожелаешь.

Все-таки жаль, что дневник Мастера попал к тебе в руки слишком поздно – уже после его гибели, когда уже ты сам стал мастером. Тогда… Что тогда? Ты бы ушел? Сбежал из Ордена? Тебя бы нашли – ты и сам не раз ходил с отрядами ищеек.

Следующая мысль обжигает стыдом – сейчас ты не уйдешь, потому что боишься. Не хочешь умирать. Видел ведь, как погиб твой Мастер на глазах всей крепости – он якобы нарушил завет Богини, и его поразила божественная кара. А на самом деле… На самом деле, и в твоей крови теперь течет тот же жидкий яд, который обратится в огонь, как только держащие поводок осудят тебя на смерть.

Но даже с таким коротким поводком можно кое-что утаить от магистров. Не многое, но можно. Иначе у тебя не получилось бы спасти тех детей.

Вот так всегда – приходится выбирать между собственной совестью и приказами «во имя рода людского». И страх заставляет тебя делать выбор в пользу последнего. И мучиться от этого. А с тех пор как в твоей жизни появился Шэквет – тогда ему было всего шесть лет, – ты боишься и за него.

Вдруг приходит неприятная мысль: будь твой Мастер чуть откровеннее, объясни он чуть больше, то, возможно, все было бы по-другому. Хотя… как именно? Пошли бы против Ордена? Подняли сопротивление?

Но может, Орден и существует до сих пор потому, что такие, как ты и твой Мастер, слишком боятся и не доверяют никому? В одиночку притворяются. В одиночку умирают. За этот самый Орден.

– Как долго, Шэквет? – спрашиваешь ты, решившись на то, что не сделал для тебя твой Мастер.

– Я не понимаю, мастер, – говорит он, снова садясь.

– Как долго ты не читаешь должных молитв?

Юный Шэквет хлопает глазами.

– Я читаю, мастер. Честное слово.

– Конечно. Дарительница жизни, всеблагая, всеведущая, всемогущая, вселюбящая, прими благодарность слуги своего за день прошедший… И будь благословенна во имя твое и во имя рода людского. – Ты лихо сокращаешь молитву, оставляя от нее начало и конец. – Это читаешь?

По глазам Шэквета ясно: ты попал в точку. Да и как не попасть, когда раньше ты сам так делал. Сейчас ты тоже молишься, но своими словами. От сердца.

– Давно?

Мальчишка опускает взгляд.

– Чудо, что не попался, дурья голова. Поставь круг тишины, – говоришь ты, и он опять удивленно хлопает глазами. – Никогда не говори без защиты то, о чем не следует говорить, Шэквет. Будь осторожен с мастерами и магистрами.

– Мастер, какой приказ они дали?

– Убить всех.

– И мы это сделаем?