Отделенные

В 502 году новой эпохи по работорговле был нанесен сокрушительный удар. Торговец Малкир, известный как Тот-кто-не-делится, уничтожил главный притон работорговцев и контрабандистов в одном из заливов на побережье Ортхира, через который рабов вывозили из Королевства людей в Крегиад и другие страны.

Тот-кто-не-делится расправился со всеми с особой жестокостью. Очевидцы из бывших невольников рассказывали, как он и его люди без разбору отрубали всем руки и ноги, вспарывали животы и оставляли на песчаном берегу под самым солнцепеком. Под вечер Малкир выжег весь залив. Таким образом он устранил своих конкурентов и личных врагов. За эту резню молва наградила его прозвищем «Отрхирский Мясник».

После этого происшествия работорговля в Ортхире сошла на нет. Но указы, предусматривающие смертную казнь за торговлю людьми, король Эвен VIII Старый издал только в 506 году новой эпохи.

Маленькую врезку ниже автор посвятил самому Малкиру:

Прозвище «Тот-кто-не-делится» торговец Малкир получил за расправы над грабителями и ворами, которые пытались поживиться в его караванах. В расправах Малкир участвовал почти всегда лично, оставляя иногда в живых одного-двух человек. Эти немногие люди обычно бывали серьезно искалечены и после жили в домах милости, рассказывая, что Малкир не делится своим добром ни с кем.

Предки, и с этим зверем я еду в одной повозке?.. Понятно, почему в разговоре с тем подосланным наемником Малкир назвал меня своей женщиной. Раз его, то пусть только посмеют напасть, ведь он не делится и не отдает.

«Почти целым». Он сказал: «Тебя я отпущу почти целым». Предки, что они сделали с тем парнем? А с другими нападавшими?

Но разве приемыши яашраги бывают такими? Яашраги не приемлют неоправданной жестокости. И вообще жестокости. Драться они, конечно, могут, если надо – сумеют защититься. И воздать по заслугам – тоже. Но не кровью. Кто-то рассказывал мне, как давным-давно на юге Алинаса одно из племен яашраги наслало неурожай за вред, причиненный им людьми той земли, и те места до сих пор бесплодны. И никто там не живет.

О… Кто это мне рассказывал? Отец?

Малкир вернулся под вечер. Как только он появился, прозвучал сигнал к отправке. Перекинувшись парой слов с Айнаром, торговец крикнул Рами поскорее нести ужин.

– Проголодалась? – спросил он, подходя к повозке. – Чего на холоде-то сидишь? Сейчас поедим, и смотри, я принес кое-что.

Под мышкой у него оказался небольшой сверток.

– Ганн говорил, ты хотела книги, – сказал Малкир, когда мы уже были внутри, и развернул тряпки. – Вот, я купил немного. Хотел взять побольше, но тебе ведь ни к чему лишняя тяжесть.

Когда он положил книги на столик, то увидел на нем «Новейшую историю Иалона».

– Не верь всему, что написано, Молчунья, – тихо произнес Малкир, и взгляд его стал мрачен.

Ганн рассказал ему о нашем разговоре?

– Какой части той истории не надо верить?

Малкир не ответил.

– Этому учили тебя яашраги?

О, предки, зачем я задираю такого человека? Где мои мозги?

– Этому, – голос его прозвучал жестко, даже со злобой, – меня научили люди.

Он хотел сказать что-то еще, но его прервал стук в дверь: Рами принес ужин.

Мы молча ели.

Повозка слегка поскрипывала и покачивалась на ходу, отчего огоньки в лампадках будто прыгали.

– Когда мне было семь лет, – вдруг заговорил Малкир, – наш караван стоял рядом с Пиртом в Мираре. Саарт-май, моя ашха – это, можно сказать, приемная мать – отправила меня в город. Яашраги старались, чтобы я больше времени проводил с людьми, я ведь человек и все равно должен был покинуть племя.

Малкир помолчал, теребя в руках кусок хлеба, а потом продолжил.