Отделённые (СИ)

Зандрех что–то говорил, как, впрочем, и тот, кого он ненавидел, но Обирон не мог расслышать их как следует из–за стука своих кулаков. Они оставляли огромные вмятины на лицевом щитке бледной фигуры, что было крайне приятно, поэтому варгард продолжал бить. Через какое–то время он сделал паузу, чтобы выяснить, не умер ли этот незнакомец. В действительно он снова пытался заговорить, чем вывел Обирона из себя.

Подняв избитого оппонента на ноги, он схватил его за шею и потащил к источнику жуткого красного свечения. Чем ближе он подходил, тем жарче становилось, но ему было плевать. Варгард различил в сиянии другую фигуру — с одним глазом, — но это тоже не очень его волновало. Бледное существо тут же завизжало, что лишь ещё больше разозлило Обирона. Он очень, очень хотел, чтобы оно заткнулось, и потому поднёс его лицо к непонятному агрегату. Свет обжигал руки, но это можно было вытерпеть, ведь главное Обирон жёг недруга, которого не выносил.

Постепенно сияние разгоралось ярче, пока не начало мерцать и вспыхивать. Откуда бы оно ни исходило, варгард не сомневался, что ломает его источник и что это весьма рискованно. Однако Обирон был уверен, что так нужно, и потому продолжал удерживать голову неприятеля. Наконец раздался громкий хлопок, и свет совсем погас. Что–то похожее на тело свалилось оттуда, где только что висело одноглазое существо, и, ударившись об пол, обратилось в прах. Это сбивало с толку.

Варгард же по-прежнему сжимал бледного незнакомца. Его лицо почернело и оплавилось, но каким–то образом он всё ещё был жив, пусть уже и не разговаривал. Заметив это, Обирон вернулся к тому месту, где очнулся, и сбросил его с лестницы в темноту. Как только противник с грохотом упал, те твари, которых Обирон, как полагал, разбил ранее, поползли к незнакомцу, очевидно, намереваясь его съесть. Такой исход весьма понравился варгарду.

Затем, когда на краешке зрения замигали непонятные для него уведомления, Обирон рухнул на колени. Он попытался встать, но в итоге опустился ещё ниже, а навстречу ему выросла чернота.

Когда Обирон снова проснулся, он попытался вздохнуть, но тут же вспомнил, что у него нет лёгких. Взор застилали оповещающие глифы — сообщения от его внутренних систем, предупреждающие о катастрофических повреждениях, неизбежном отключении и многочисленных неудачных попытках перезагрузки. Оценивая ущерб своему разуму, он удивился, что вообще пришёл в сознание. И тем не менее он сидел на полу на самом верху зиккурата, а рядом с ним расположился Зандрех. Он до сих пор не представлял, откуда знает Зандреха, но был уверен, что со временем всё поймёт.

Как и всё освещение в огромном зале, зловещий ореол агрегата позади них, расположенного в самом сердце планеты — которая вроде называлась Доахт? — погас. И теперь лишь его и Зандреха ходовые огни создавали на каменном полу тусклое пятно зелёного света посреди разливов тьмы. Обирон чувствовал умиротворение. Но когда строение под ними задрожало, а откуда–то из глубины донёсся глухой рокот, он заподозрил, что ситуация несколько опаснее, чем кажется.

— Ты хорошо сражался, приятель, — сказал Зандрех с дружеской теплотой. — Тебе действительно не помешает отдохнуть, но нам пора уходить. Должен похвалить твой довольно… прямолинейный метод обращения с машиной колдуна, ведь это, похоже, сработало. Доахт отключился, как и свет, а вместе с ним и его легионы. Но без агрегата, боюсь, стабильное положение на планете долго не продлится, так что нам лучше вернуться на орбиту. Ты готов к небольшой прогулке до «Хорактиса»?

Обирон уже собирался ответить «да», но потом вспомнил об истинном предназначении установки. Или возможном. Точно сказать не удавалось.

— Но… наши души, Зандрех. Машина… она способна вернуть нам души. Дать новые тела. Прошу, господин, давайте заберём хотя бы её часть, чтобы мы могли выяснить наверняка.

— О, дорогой варгард, зачем ты цепляешься за веру в такие вещи? Тебе нужно выкинуть из голову эту жуткую штуковину.

Зандрех приобнял его для утешения и продолжил:

— Позволь мне высказать тебе одну мысль, Обирон, в надежде, что она принесёт тебе облегчение. Как думаешь, что заставляло тебя хранить верность мне все эти годы, отказываясь от могущества, которым ты мог бы наслаждаться, предав меня? Что это, если не душа? Разве способно любить существо, не обладающее душой?

Даже если мы расстались с плотью и кровью миллионы лет назад, во что я, конечно же, не верю, — при этих словах Зандрех слегка подмигнул, — разве не лучше жить, отрицая это, в чём меня обвиняют некоторые глупцы? Не лучше ли, Обирон, просто принять нашу судьбу и наслаждаться бессмертием и вечной жизнью, полной, как оказалось, весёлых походов?

Обирон пристально взглянул на Зандреха, не уверенный в том, что слышит.

— Старый плут! Вы же всё это время знали правду.