Отделённые

Когда ещё несколько выстрелов по дуге обрушились на толпы династической пехоты, Обирон бросил взгляд на другую сторону разлома, и то, что он увидел, наполнило его отчаянием. Выстроившись вдоль выступа каменной гряды и сверкая оптикой в бурлящем воздухе пещеры, там расположилась целая фаланга Уничтожителей, в центре которой возвышался один из их лордов.

Уничтожители, без сомнения, были худшими из всех, кто прежде имел право называться некронтир. Зандрех не выносил их до такой степени, что запретил гидримской знати применять их на поле брани, и даже Обирон, который никогда не разделял щепетильности своего господина, люто ненавидел их. Травмированные биопереносом и доведённые до нигилистических идей, они являлись настоящими монстрами, не имеющими и малейшего остатка цивилизованности или здравомыслия. Их крупногабаритные оболочки мало что сохранили от некронтирского облика, так как Уничтожители потеряли всякую надежду вернуться к нему и переделали себя в оружие.

Появление Уничтожителей среди Отделённых ничего хорошего не сулило, и Обирон почувствовал досаду, догадавшись, о чём предупреждал тот глиф, который он убрал с глаз долой при штурме. Скольких лич-стражей бы он спас, прочти он тогда оповещение? И даже пока он думал об этом, батарея разоряла силы Саутехов. Заряды гаусс-пушек дождём сыпались в толпу солдат за мостом, истребляя их десятками. Перед лицом такой опустошительной огневой мощи количество отозванных боевых единиц будет поистине ужасным. И что ещё хуже, Обирону нечего было противопоставить — он настолько зациклился на бесконечных и бессмысленных наступлениях через переправу, что не предвосхитил такое изменение в составе войск противника.

Оцепеневший, он изумлённо наблюдал за уничтожением армии своего господина, как вдруг ещё больше глифов загорелось на дисплее: подчинённые запрашивали у него инструкции, но он просто не мог им ответить. Столкнувшись с проблемой, которую был не в состоянии решить, просто бросившись вперёд с косой наперевес, он почувствовал, как сгорает от стыда. Он не понятия не имел, что ему делать.

Обирон замедлил хроновосприятие до такой степени, что гаусс-выстрелы Уничтожителей, казалось, плывут через пропасть, сродни облакам пламени. Но он не мог остановить время — только прятаться в нём, перебегая от миллисекунды к миллисекунде, словно они сгорали у него под ногами. В некотором роде это напоминало гонки со смертью, хотя он и вполовину никогда не боялся умереть так сильно, как потерпеть неудачу.

По прошествии нескольких субъективных часов он решился наконец обратиться за помощью к Сетеху. Каким бы позором он ни покрыл себя, всё же это было предпочтительнее, чем лицезреть, как очередной его товарищ растворяется в клубах бушующих ионов. Но затем, когда на вершине пролёта моста вспыхнул ореол льдисто-голубого света, он понял, что будет избавлен от этого унижения.

Даже в осадочном слое вяло текущего времени всё произошло быстро: одно мгновение на мосту не было ничего, а затем там стоял Cетех. Его плащ мерцал от остаточной энергии перехода, а рядом держались каноптековые охотничьи животные. Как только Обирон вернул поток времени в обычное русло, немесор с треском синих молний опустил свой посох на поверхность моста и выставил левую ладонь в сторону Отделённого, излучающего высокомерную непокорность. Со звуком, похожим на звон свинцового колокола, из ладони вырвалась ударная волна, повалившая врагов с ног по всей пещере. Даже Уничтожители покачнулись на своих репульсорных платформах. Обирон никогда не видел ничего подобного, но кто знал, какие древние сокровища Сетех нашёл в глубинах м'ват?

На короткий миг после этого воцарилась тишина, прежде чем Сетех нарушил её гулким повелительным криком.

— Сепа, Сата… фас! — Встав на дыбы от восторга, близнецы пронзительно зачирикали и помчались вперёд. Почти сразу же плотные ряды Отделённых накрыли их градом огня, но звери, казалось, пропадали из реальности, в результате чего гаусс-лучи безвредно проходили сквозь них, и ныряли в материю моста, будто в воду.

Подобно двум ракетам, по спирали летящим к цели, каноптековые конструкции пересекли пропасть и погрузились в ржаво-красную массу неприятельских солдат. Те кололи и рубили созданий штыками, но даже не осознавали, что едва ли выбивают из них искры. Периодически одно из фантомных существ бросалось на противника и перекусывало его пополам острыми жвалами, но Обирон хорошо знал, что пока это всего лишь игра, ибо, как только у зверей появлялась конкретная цель, они ни на что не отвлекались.