Отдельная реальность: Дальнейшие беседы с доном Хуаном

— Это сделал дымок. Можно говорить и не замечать этого, можно перенестись на многие тысячи километров в пространстве и тоже не заметить. Можно проходить сквозь все что угодно. Дымок устраняет тело, и человек становится свободным как ветер, даже свободнее ветра. Ветер могут остановить скалы, стены, или горы. Дымок делает человека свободным, как воздух или даже еще свободнее. Воздух может застояться в подземелье и стать затхлым, но когда человеку помогает дымок, ничто не может ни остановить, ни запереть его.

Слова дона Хуана вызвали во мне странное чувство — смесь эйфории и сомнения. Все мое существо наполнилось непонятным беспокойством и неопределенным чувством вины.

— Тогда получается, что человек действительно способен на все эти вещи, дон Хуан?

— А ты как думал? Или ты скорее согласишься с тем, что ты сошел с ума, да? — жестко сказал он.

— Тебе легко все это принять, дон Хуан. А для меня — невозможно.

— Мне тоже не так просто. Я — такой же, как ты, и не имею никаких привилегий. Эти вещи одинаково трудно принять и тебе, и мне, и любому другому.

— Но ты же чувствуешь себя во всех этих вещах, как рыба в воде, дон Хуан.

— Верно, однако, мне пришлось дорого заплатить. Я должен был сражаться, причем, наверно, больше, чем придется сражаться тебе. Ты, каким-то, сбивающим с толку, образом, заставляешь все работать на себя. Ты представить себе не можешь, ценой каких усилий мне досталось то, чего ты шутя добился вчера. У тебя есть что-то, что помогает тебе на каждом дюйме пути. Иначе невозможно объяснить тот способ, которым ты учишься силам. Сначала ты делал это в отношении Мескалито, теперь — в отношении дымка. Тебе следует полностью сосредоточиться на осознании того факта, что у тебя большой дар, ты — талантлив, и не обращать внимания ни на что другое.

— Ты так говоришь, будто сделать это — раз плюнуть. Но на деле-то все иначе. Меня разрывает изнутри.

— Ничего, скоро цельность к тебе вернется. С одной стороны ты не заботился о теле. Ты слишком разжирел. До сих пор я не хотел ничего тебе говорить по этому поводу. Нужно всегда позволять другим действовать так, как они считают нужным. Ты не появлялся два года. Но я говорил когда-то, что ты вернешься, и вот — ты здесь. То же было со мной. Я бросал на пять с половиной лет.

— Почему ты ушел, дон Хуан?

— По той же причине, что и ты. Мне это не понравилось.

— А почему вернулся?

— Опять-таки, потому же, почему и ты. Другого пути нет.

Это утверждение произвело на меня глубокое впечатление. Мысль о том, что другого пути нет, уже приходила мне в голову и раньше. Я никогда никому о ней не говорил, но дон Хуан сформулировал ее очень точно.

После очень долгой паузы я спросил:

— Дон Хуан, чего я добился вчера?

— Ты встал, когда захотел встать.

— Но я не знаю, как это вышло.

— На отработку этого приема требуется время. Но важно, что ты в принципе знаешь, как это делается.

— Так ведь я же не знаю. В том-то и дело, что не знаю.

— Конечно же, ты знаешь это.

— Дон Хуан, я уверяю тебя, я клянусь тебе…

Он не дал мне договорить, он просто встал и ушел.

Потом мы еще раз вернулись к разговору о страже другого мира.

— Если я верю в то, что испытанное мной — реальность, то я должен признать, что страж — это гигантское чудище, способное причинить невероятную физическую боль, — сказал я, — и если я верю, что усилием воли действительно можно переноситься на громадные расстояния, то логично было бы заключить, что усилием воли я могу заставить чудовище исчезнуть. Правильно?

— Не совсем. Ты не можешь волей заставить стража исчезнуть. Однако, твоя воля может удержать его от причинения тебе вреда. Как только ты совершишь это — дорога открыта. Ты действительно сможешь миновать его, и он не сможет ничего, даже беззвучно кружиться вокруг тебя.

— И каким образом я могу этого добиться?

— Ты сам прекрасно знаешь, каким. Задержка лишь за тренировкой.

Я сказал, что вечно у нас с ним возникает путаница из-за различного восприятия мира. По-моему, знать что-либо — значит в полной мере осознавать, что делаешь, и быть в состоянии сознательно повторить. В данном случае я не только не отдавал себе отчета в том, что делал под действием дыма, но и не смог бы повторить сделанного мной, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Дон Хуан пытливо посмотрел на меня. Сказанное мной, казалось, изумило его. Он изобразил удивление, даже снял шляпу и потер виски — характерный жест, который он использовал, когда притворялся, что сбит с толку.