Отдых и восстановление (СИ)

Понятно, что в Вязы я вернулась уже к концу тамошнего ужина. А поскольку ужинали нынче сира Катриона с помощницей только вдвоём, мне было сделано замечание по поводу моего за столом отсутствия. Я отозвалась этак вежливо-недоумевающе, в каком пункте контракта сказано, что мне запрещено питаться где-либо ещё, кроме вязовской крепости? «Контракты эти ваши, — проворчала сира Катриона. — Вместо Скрижалей они у вас, я гляжу». — «А вы не знали? — на этот раз совершенно искренне удивилась я. — У вашего консорта двое наёмников только что не спят на коврике перед его кроватью, а уж сколько вам должна была наговорить Рената, пока работала на господина Меллера…»

В общем, я отстояла своё право пропадать где угодно и заниматься при этом чем угодно при условии, что с восьмым ударом часов (древних, потемневших от времени, постоянно отстававших на добрую четверть часа, так что их регулярно приходилось выставлять по меллеровским) я буду сидеть в гостиной с книгой или мандолиной. Сира Катриона была недовольна, — она вообще была мною недовольна из-за моего нежелания выходить замуж — но я и не старалась ей угодить. Собственно, во время этой почти что ссоры я ей прямо сказала: «Будьте добры, сира, потерпите уж как-нибудь полгода. Может быть, в следующий раз ваш консорт наймёт какую-нибудь старушку, которая сама будет рада сидеть в кресле сутки напролёт и вспоминать молодость». — «Вроде сиры Фриды?» — иронически уточнила Аларика, и на том разговор о моих правах и обязанностях в рамках заключённого контракта заглох.

Нет, я сиру Катриону могла понять: консорт укатил с очередным обозом в Озёрный и увёз с собой племянницу; гувернантка раз за разом уезжала в Старицу и даже ночевать там временами оставалась, заработавшись в гончарной мастерской до темноты; а маршал не только сам пропадал в разъездах, но и помощника пока что таскал с собой, чтобы тот хорошенько изучил окрестности. И тут меня ещё отродья Бездны носят непонятно где. Я-то на её месте радовалась бы, что в крепости в кои-то веки сравнительно пусто и тихо, но у вязовской сеньоры, кажется, имелись причины не любить пустоту и тишину.

Они с Аларикой опять взялись за вышивание, и я уже могла понять, что вышивают они вязовый лист на большом полотнище — флаг для новой крепости, что ли. А я спросила, почитать им или рассказать что-нибудь про ту же Лигу Серебряных городов или, скажем, Империю Единого Севера. Которую я, правда, знаю гораздо хуже, потому что бывала там буквально дважды и оба раза не больше месяца.

— Сыграйте лучше, — попросила Аларика, потому что её сеньора молчала, то ли задумавшись, то ли прислушиваясь к себе: Меллер вздыхал, что приходится уезжать в такое время, и очень просил меня сразу же посылать за целителем, что бы ни говорила его дражайшая супруга. — Вы давно ничего не играли.

— Разве? — удивилась я. Но вспомнила, что мы читали тот самый последний глорфинделевский роман, дописанный его дочерью, потом я уехала с сиром Генрихом и Отто в Верхний распадок и ночевала в замке, потому что удрать в трактир не получилось: не было там места, очередной обоз пришёл уже чуть ли не на закате и никто не захотел в потёмках тащиться до Ведьминой Плотины. Потом Меллера с Мадленой собирали в Озёрный, сире Катрионе с Аларикой не до вечерних посиделок было (зато я отдохнула, провалявшись два вечера подряд с книгой в своей комнате — в казарме, до которой предотъездная суета не докатывалась)… В общем, да, я больше двух недель подряд не брала мандолину в руки. — Хорошо, что сыграть?

— Да всё равно, — за Аларику ответила сира Катриона. — Главное, не очень печальное. А то и без того… осень.

Комментарий к Глава тринадцатая, в которой героиня разбирается со своими сердечными делами

* Ага, “Змеюка” с поправкой на то, что до Вероники история дошла через третьи руки.

========== Глава четырнадцатая, в которой случаются приобретения, в том числе и довольно сомнительные ==========