Отдых и восстановление (СИ)

Кроме одной. Да, под землёй холодно. Причём, примерно одинаково холодно что зимой, что летом, как в достаточно глубоком колодце. День-другой свежее, не засоленное или копчёное, мясо там полежит — но не дольше. Чтобы сохранить на более долгий срок мясо и деликатесы из него, закупленные Наверху, гномы вынуждены обращаться к стихийным магам, что бы они про нас ни думали. Понятно, что чем больше гномы из какого-либо Дома общаются с верзилами, тем легче они идут и на контакты с магами. Дом Морр однако очень закрытый, как мне говорили; его члены с подозрением относятся даже к собратьям из других кланов, и как уламывал их Меллер, я даже представить себе не могу. Фамильный торгашеский дар, не иначе.

Но не особенно привычные к работе на поверхности или, может быть, просто дорвавшиеся до пива и сидра в неограниченных количествах каменщики из Дома Морр пили часто и помногу, однако всё же не успевали выдуть полную бочку быстрее, чем напиток в ней степлится. А тёплое пиво… то есть, я-то его и холодным не люблю, но тёплое… бр-р… так и вспоминается гадость, которой меня лечили не помню уже от чего — горячее пиво с мёдом. До сих пор передёргиваюсь, как вспомню.

Словом, меня допустили под навес у стены, где у Дромара было что-то вроде полевого штаба и где стояли бочки. Пиво и сидр в них заливали каждое утро свежие, холодные (Меллер, похоже, питьё для гномов по всей Волчьей Пуще скупал, а то и за её пределами), но уже к полудню они заметно теплели, а к вечеру… впрочем, к вечеру они уже просто пустели, и приходилось бородачам, ворча, обходиться простой водой.

Бочки были не очень большие, вёдер на десять каждая. Я приняла пиво и сидр за воду, чтобы не усложнять расчёты, и выписала рунную цепочку, охлаждающую напитки примерно до температуры колодезной воды, но чтобы при этом они ни в коем случае не замерзали, даже корочкой ледяной не покрывались. Ограничений пришлось вписать больше, чем собственно охлаждающих чар, и я чуть мозги себе не вывихнула, пытаясь учесть слишком много факторов одновременно.

Для начала я попросила у Меллера абак. Ненадолго, только кое-что подсчитать. Потом — обрывок той тесьмы, которой он обвязывал товары, перед тем как их опечатать. Я хотела разметить её при помощи чертёжного угольника, но узнав, зачем она мне нужна, Меллер просто выдал мне складную линейку. И стопку дешёвой бумаги для черновых расчётов. И пустил меня за свой стол сбоку. Так мы и сидели с ним четыре дня, таская абак друг у друга — Меллер разбирал целые горы каких-то бумаг; я то производила расчёты, то соображала, как бы мне лучше расположить руны, чтобы они взаимодействовали меж собой наиболее эффективно. Впрочем, мы оба часто отвлекались: Меллер, кажется, был нужен каждому жителю Волчьей Пущи, независимо от роста, наличия бороды или формы ушей и зубов, а я просто без конца бегала на стройку, чтобы уточнить размеры, условия и прочие детали. Хорошо, хоть мои таблицы, переписанные из библиотечных книг академии в ученические тетради, не улетели в пропасть вместе со слежавшимся снегом, мандолиной и сменным тряпьём. Я так всегда тряслась над своими конспектами, что Шак отобрал их у меня и сам таскал в своём заплечном мешке — пиетет перед книгами он испытывал прямо-таки запредельный, невозможно было уверить его, что книги бывают и откровенно глупыми, написанными просто для развлечения. Читать он так и не научился, все наши контракты читала и подписывала я, а за тем, как я выписываю руны даже просто углём или мелом на стене, он всегда следил с таким благоговением, что прямо неловко становилось. Он, по-моему, так и остался уверен в том, что я куда более знающая, мудрая и сильная шаманка, чем какая-нибудь Вьюга’ (не знаю, почему так, но именно с ударением на последний слог), призывающая Ледяное копьё взмахом руки. Должно быть, моя кропотливая, дотошная возня с каждой чёрточкой казалась ему признаком какого-то особого мастерства, не нуждающегося в эффектных жестах. Лестно, конечно, но я честно старалась его переубедить. Кажется, не сумела.