Отдых и восстановление (СИ)

— Наш садовник с вечера раскладывал старые доски, — припомнила я. — Слизняки к утру прятались под них от солнца, тут-то их, голубчиков, и хватали. Иногда просто доски уносили в курятник, там куры очень быстро и дотошно собирали угощение. Только доски нужны совсем старые, уже с трухлявинкой. Слизнякам, видимо, не нравится свежее дерево.

— Ваш дед выращивал садовую землянику?

— В наших краях очень мало лесной, болота же сплошные, — пояснила я. — А где не болота, там отвалы соляных шахт. Вишня и черешня очень плохо росли, только на насыпях. Дедов управитель обычно просто выменивал у соседей черешню на соль. Кстати, сира Аларика, я хочу кое-что проверить. Но я вам этого не говорила и отвечать буду сама, если что, хорошо? Попробую охлаждающие чары наложить на туесок для отца Вернона тоже, не только для барона.

— Проверите, заметит он их или нет?

— Заметит обязательно. Мне интересно, что он об этом скажет. Для матушки Саманты я даже стараться не буду — всё равно не оценит, так что пусть ест помятые и раскисшие. А отец Вернон кажется мне вполне разумным человеком.

Да, я опять собиралась в Волчью Пущу. Я спросила сиру Катриону про сапожника, которого мне рекомендовал Каас, и она подтвердила, что тот шьёт очень хорошую обувь. Зимние сапоги я, возможно, собиралась заказывать с очень уж большим запасом времени. Но башмаки потеплее лёгких туфелек, однако при этом покороче сапог, рассчитанных на настоящую дорожную (и тем более бездорожную) грязь, то и дело хотелось надеть уже сейчас.

И раз я ехала в Волчью Пущу, пусть и вовсе не в замок, я должна была передать подношения для сюзерена и служителей Храма. Аларика посматривала на три несчастные грядки с только-только выращенной ею из семечек земляникой так, будто у неё родных детей отнимали, но даже не бурчала про одного с лопатой и с ложками десяток. Ну да, бесполезно, это и я понимала: барон за своих людей жизнь отдать готов в любое время, но и требует взамен многого. Причём по возможности лучшего из того, что имеется у его людей. Кстати, Аларика только за семена заплатила (да и она ли — Меллер скорее уж), остальное было сплошь её работой, которая, как известно, ничего не стоит. А вот тот же Людо покупал через Меллера очень недешёвые продукты для своей выпечки. Как только не разорился, без конца посылая баронессе, её невесткам и внукам то одно, то другое? Каспар, видимо, помогал. Людо же едва успел с долгами расплатиться, ни медяка на чёрный день ещё не отложил, а тут у него на шее с комфортом устроилась половина баронской семьи. Намекнуть, что ли, сиру Генриху, чтобы немного придержал матушку? Сам Росс в жизни ничего подобного не скажет своему покровителю, а я кто? Правильно, магесса — особа наглая, хамоватая и понятия не имеющая о почтительности.

И даже за столом нанимательницы пытающаяся завести свои порядки, как наверняка чуть позже скажет здешняя кухарка. Потому что я ещё вчера попросила у Людо маленький, в две-три ложки, кулёчек очень мелко размолотого сахара, а у вязовского старосты купила фунт творога, и прямо за столом приготовила себе на завтрак блюдо почему-то до сих пор неизвестное в здешних краях. Нет, землянику — лесную, конечно, не садовую — с молоком ели и на границе людских земель. А вот на творог с размятыми ягодами и сахаром все, кроме Дромара (он, видимо, просто воспринял это как ещё один вид человеческой еды — одним больше, одним меньше), уставились так, будто я служанке вскрыла вену на запястье и нацедила крови в свой бокал.

— Матушка мне в детстве так делала, — пояснила я, густо намазав две лепёшки пахучей розовой массой. — А меня что-то на ностальгию потянуло. Попробуете?

Я поставила миску на середину стола и обвела взглядом сотрапезников. Сира Катриона покачала головой: её, видимо, мутило, потому что она тянула мелкими глотками взвар из каких-то местных, незнакомых мне ягод, а к каше даже не притронулась. А вот Аларика охотно запустила ложку в миску, одобрительно кивнула и тоже намазала творог на лепёшку. Сира Клементина неуверенно последовала её примеру. Зато сир Эммет, попробовав, просто выгреб половину оставшегося творога на свою тарелку, потеснив рисовую кашу, а остатки пододвинул Дромару.

— Очень… необычно, — сказал тот, осторожно съев пол-ложечки. — Но в самом деле вкусно. Сира Вероника, — говорили мы на местном диалекте, и обращался он ко мне, как это принято у людей юго-запада, — могу я просить вас ещё об одном зачаровании? Что-то вроде морозильного ларя, но гораздо меньше и не настолько… холодное? Я хотел бы посылать некоторые людские лакомства своей семье, но везти их придётся довольно далеко. Ещё одно серебряное кольцо с недорогим камнем вас устроит?

Я посмотрела на свои руки: бледно-голубой топаз, бледно-лиловый аметист…

— Опал, — сказала я. — Любого цвета. Такой же, как эти — пусть неяркий и непрозрачный, но без трещин, без пузырьков и прочих включений.