Отечественная война 1812 года. Экранизация памяти. Материалы международной научной конференции 24–26 мая 2012 г.

Создатели фильма явно злоупотребляют этим приемом, как, например, в сцене в Лысых Горах: у Лизы начались схватки, послали за доктором, но вместо него совершенно неожиданно появляется князь Андрей, в итоге вся сцена представляет собой троекратную демонстрацию роскошного господского дома на фоне ночной метели[141].

Такие кадры – лучшее доказательство того, что Дорнхельм ориентировался на другую публику, нежели Бондарчук. Он совершенно справедливо исходит из того, что имеет дело со зрителями, не читавшими даже коротких выдержек из романа Толстого. Поэтому сравнение двух семиотических систем на зрительском уровне вряд ли возможно и экранизация Дорнхельма зачастую предлагает лишь ориентир[142] и разворачивает действие так, чтобы у тех, кто смотрит, не возникало никаких сомнений и неясностей. Бондарчук же снимает для зрителей, которые не только хорошо знают роман, но даже идентифицируют себя с его героями, и, следовательно, может уделять меньше внимания сюжетным переходам и связкам.

Прием в ежедневной и еженедельной прессе

Полемика по поводу экранизация Дорнхельма в научно-исследовательской литературе до сих пор не завершена. Пока только по статьям в ежедневных и еженедельных изданиях можно составить впечатление о том, какой отклик она получила у зрителя. Общим для этих статей можно считать то, что все они вышли в узкий временной промежуток демонстрации фильма и что все они с готовностью повторяют то, что было написано в пресс-релизах, предварявших показ фильма[143]. Интересно отметить, что в наиболее обстоятельных статьях оценки рецензентами разных национальностей вклада своих стран существенно расходятся.

Немецкоязычная межрегиональная пресса в целом дала экранизации Дорнхельма весьма положительную оценку, увидев в производстве подобных мини-сериалов верный путь, который позволил бы немецким общественно-правовым телеканалам сделать наконец решительный шаг от квотирования и рекламы в сторону качественного телевидения. Выражению общей позитивной установки способствуют оценки: «костюмный, но не банальный»[144], «не произведение высокого искусства, но прекрасное развлечение»[145]или «этот каретно-пушечный фильм – произведение большого телевидения»[146]. Более строгие критики возражали: «нечто среднее между неповоротливостью и эфирностью» или «привет от Розамунды Пилчер»[147], в экранизации они видели «толстую книгу с картинками»[148], а в том, что получилось, – «лишенное всякой иронии скучное зрелище»[149]. Автор одной статьи даже задавался вопросом, почему «столь престижное произведение такого масштаба нужно было втискивать в рамки четырехсерийного фильма, демонстрируемого в праздник. Неужели вы не верите, что и через несколько недель зритель не забудет героев и действие фильма?»[150] Обобщая, можно сказать, что немецкоязычных рецензентов заботит в основном контекстуальное соответствие, будь то ссылки на прежние экранизации или общепринятые условности телевизионных экранизаций вообще. Складывается впечатление, что создатели фильма не только прочитали критическую литературу о романе и его авторе, но и использовали ее в качестве дополнительной информации. Надо признать, что подробные статьи весьма информативны, хотя ни в одной из них не подчеркиваются заслуги собственной страны.

Российских же рецензентов занимает исключительно вклад России в производство фильма. К сожалению, только в двух отзывах авторы хоть немного выходят за эти рамки, но в обоих чувствуется своего рода вздох облегчения, что экранизация оказалась не столь плохой, как можно было предположить. За этим хорошо просматривается исходная посылка, что только русские способны экранизировать русские классические романы вообще и в частности произведения Толстого. С другой стороны, авторы рецензий не могут не быть довольны тем, что мир интересуется русской литературой. Удовлетворены они и исполнением ролей российскими актерами; в одной из статей цитируются слова сыгравшего Александра I Игоря Костолевского: «В иностранных фильмах нас всегда приглашают на роли негодяев и проституток и никогда – нормальных людей».[151] Рецензия в «Литературной газете» дает, с одной стороны, трезвую оценку фильму, утверждая, что пусть это и не великое произведение киноискусства, но крепкая профессиональная работа. С другой стороны, автор рецензии сразу же пускает в ход аргумент о национальной душе: радость от того, что телевизионный Пьер не оскорбил национальных чувств, и облегчение при мысли, что роль Кутузова доверили русскому актеру. Автор идет еще дальше, утверждая, что, в конце концов, это патриотический фильм, снятый из любви к России и способный искренне тронуть «доверчивое русское сердце»[152].