Отечественная война 1812 года. Экранизация памяти. Материалы международной научной конференции 24–26 мая 2012 г.

Французские рецензенты видят в экранизации много положительного и снова и снова цитируют Николя Троба, французского продюсера, который задавая общий тон, акцентирует внимание на романтическом значении истории: «Мы хотели дать толчок современному звучанию романа, люди недооценивают романтическую ценность этой истории»[153]. О романтике пишет и Le Monde: «Фильм, снятый на фоне великолепных ландшафтов, выдвигает на первый план романтическую сторону повествования, не задерживаясь на длинных описаниях наполеоновской военной кампании»[154]. Не может удержаться от восторгов L’Humanite: «Фильм с легкостью мог превратиться в паточную картинку с прекрасными костюмами. Но – ничего подобного! Эта экранизация – поистине шедевр. (…) Хоть раз телевидению удалось продать произведение благодаря не актерскому составу, а общей гармонии фильма. И это большое достижение»[155]. Le Telegramme хоть и напоминает о плохой синхронизации, но в целом находит новую экранизацию классического романа успешной[156].

Ведущие газеты Италии (La Repubblica, Corriere della Sera, La Stampa) тоже откликнулись на выход фильма, в них, как и во французских, также подчеркивается его романтическая сторона. В положительных рецензиях отмечается вклад фильма в культуру и значение подобного проекта для Европы. Эту оценку разделяют Этторе Бернабеи и руководство итальянского государственного телевидения RAI, выражающие удовлетворение столь успешным европейским сотрудничеством и гордость значительным вкладом Италии. Они видят в экранизации важную веху в деятельности государственного телевидения, положившего на обе лопатки незатейливые поделки частных телеканалов, что можно рассматривать как очевидный выпад против премьер-министра Сильвио Берлускони и его телевизионной империи. Разгромную статью написал в L’Unita Роберто Брунелли. Автора искренне возмутило превращение романа в ультрамегадраму. Он методично перечисляет «грехи» экранизации: «избыток экипажей, княжеских дворцов, бальных зал, военных мундиров, сверкающих сабель и, самое главное, сентиментальнейшей любви», «у Наполеона лицо заурядного служащего кадастрового ведомства», «душа романа Толстого Пьер производит впечатление то полного идиота, то студента-недоучки», а «Наташа похожа на девушку из рекламы гигиенических прокладок»[157]. Автор, видимо, даже не замечает перевода экранизации в жанр мелодрамы, когда пишет: «Кажется, будто Дорнхельм со всеми его 15-ю тысячами статистов заблудился среди безупречных цветов и лугов дневной баварской теленовеллы «Штурм любви»[158].

В заключение можно сказать, что экранизация Дорнхельма – умелое и добротное мейнстримовское кино, сделанное по голливудскому рецепту и рассчитанное на мультинационального зрителя. Действие романа, – вполне в духе транснационального продукта, – сосредоточено исключительно на сложных личных отношениях героев и их переживаниях. На передний план выдвигаются такие близкие и понятные каждому чувства и ценности, как любовь, надежда, измена, долг, вина, прощение.

При этом развитию характеров уделено не слишком большое внимание, куда больше подчеркивается общечеловеческое начало, так что в итоге фильм странным образом оказывается лишенным отпечатка эпохи и оставляет ощущение, что действие, в принципе, могло происходить и в наше время. Это вполне объясняет, почему костюмы того времени зачастую кажутся чем-то чужеродным. К безусловным удачам этой экранизации, помимо напряженного действия, следует отнести моделирование различных жизненных философий аристократических семей Болконских, Курагиных и Ростовых.

Перевод с немецкого Людмилы Горевцовой

Роль музыкально-звукового континуума экранизаций романа Л.Н. Толстого «Война и мир» в создании «образа-воспоминания» об эпохе Отечественной войны 1812 года Татьяна Иващенко

Сегодня очевиден возрастающий интерес к звуковой выразительности кинематографа. Являясь важным компонентом аудиовизуального синтеза, звук не только дает изобразительной природе фильма дополнительные спектры воплощения единого замысла, но и создает особую неповторимую среду кинопроизведения – его акустическую ауру. Не только по первым кадрам, но и по первым звукам можно определить и будущую стилистику фильма, и органичность ее воплощения.