Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том III

Состояние Литвы было в высшей степени неопределенное. Вся двойственность политики Александра I отразилась здесь особенно чувствительно. С одной стороны, император содействовал развитию в литовских и белорусских губерниях, присоединенных к России после разделов Речи Посполитой, польской образованности и сохранению общего польского характера административной жизни, с другой же стороны, под влиянием русских националистов он постоянно нарушал этот порядок отдельными распоряжениями и назначениями. Следствием этого являлась неопределенность всех отношений, чрезвычайно тяжело ложившаяся на население. Колебания в области широких политических замыслов, которые постоянно происходили в отношениях Александра I к Польше и Литве, доставались этой последней гораздо тяжелее, чем Польше, так как в герцогстве Варшавском установился все-таки свой государственный строй, тогда как Литва была предоставлена историей в полное распоряжение русской власти. А как широка была амплитуда этих колебаний, видно из того, что Александр постоянно переходил от мысли восстановить княжество Литовское для его последующего воссоединения с Польшей к замыслам совершенно обрусить его. В 1805, 1806, 1807 годах всплывают проекты воскрешения политической полунезависимости Литвы, со стороны императора Александра делаются попытки договориться с литовскими магнатами, попытки, которые ни к чему, однако, не приводят. И сама шляхта, разуверившись в искренности стремлений Александра и объясняя их справедливо лишь соглашением с Наполеоном, вступает в сношение с этим последним, впрочем, также безуспешно. Тильзитский мир на время прекращает всю эту дипломатическую игру, происходящую на почве разоренной Литвы. Несколько неурожаев, несколько походов русских войск через страну, обязательство уплачивать подати по курсу серебряных денег (стоявшему тогда 22:100) истощили страну тем более, что она была лишена возможности после Тильзитского мира вывозить хлеб в Англию. Правительство предписывало выплачивать жалование служащим и производить другие платежи ассигнациями, само же требовало золота, вследствие чего дороговизна возросла чрезвычайно. Жить становилось тяжело.

Ратуша в Вильне (совр. рис.)

Такова мрачная картина, которую позволяют нам набросать многочисленные источники того времени. У многих была одна мечта, чтобы как-нибудь это покончилось, чтобы скорее перевес счастья склонился на сторону Наполеона или Александра. Но они оба нуждались в содействии той промежуточной области, которой была Литва, в еще большей степени, чем Польша. Возрождение польской жизни в литовских губерниях, совершившееся здесь при горячем содействии «дней Александровых прекрасного начала», наполнило души польских патриотов сладкой надеждой на воссоединение Литвы с Польшей. Эти надежды еще более возросли после Тильзитского договора, присоединившего к Литве Белостокский округ. И с этого времени между двумя частями прежней Речи Посполитой устанавливается еще более близкая духовная связь. Отмена крепостного права, провозглашенная в герцогстве Варшавском, вызывает стремления подобного же рода и в русских провинциях, и попытки поднять крестьянский вопрос, делающий большую честь польскому дворянству Литвы, тянутся с 1807 до 1817 года. Они не встречают содействия со стороны Петербурга, вызывают иногда прямые репрессии, но возобновляются при всяком удобном случае. Всякое более крупное литературное и общественное движение по ту сторону Буга горячо комментируется в Вильне, как и обратно, литовские настроения, деятельность Чарторийского и Чацкого в Вильне, Кременце, Ковне, надежды литовской шляхты на императора Александра I вызывают сочувствие в Варшаве. Это была очень тесная духовная связь, не разорванная разделами, но, напротив, еще более укрепившаяся с тех пор, как Вильна из провинциального захолустья Речи Посполитой превратилась в столицу большого края, в умственный и политический центр страны, привлекавшей интенсивное внимание русской власти.

Наполеон в Вильне (Томаса — в Рапперсвильском музее)