Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том IV

так, неприятель, хотя и с большими потерями, но ускользнул, и цель, не достигнутая при переправе через Березину, оставалась опять впереди. Поэтому Кутузов, получив известие о деле 16 ноября, двинулся к Копысу, 19 перешел Березину[201] и, остановившись в д. Уши, распорядился о дальнейшем преследовании французов. Чичагову было предписано идти за неприятелем по пятам, Витгенштейну преследовать его с правого фланга, идя на Плещеницу к Неманчицу, а командиру авангарда Милорадовичу идти через Логопск, на Яшуны и преследовать неприятеля с левого фланга. Задача же главной армии состояла в том, чтобы стать между отступавшим к Вильне неприятелем и его вспомогательным австро-саксонским корпусом Шварценберга и Рене, находившимся у Слонима, и предупредить соединение их с Наполеоном. Наконец Фигнер, Давыдов и Сеславин должны были, «не занимаясь более неприятелем», идти к Гродно и Ковно и овладеть ими до прихода сюда императора. На деле, впрочем, пришлось отступить от этого плана. Партизанам вместе с казаками Платова, как более подвижным частям, пришлось и более «заняться» неприятелем — выбивать его отовсюду по пути отступления и тревожить.

Перегон от Березины до Ковно был последним испытанием для французской армии и вместе с тем концом ее уже не в военном только отношении, но и в физическом.

Ночной привал (Верещагина)

О порядке, о дисциплине в эту минуту, конечно, не могло быть никакой серьезной речи. «Все шли, как попало, кавалерия, пехота, артиллерия, французы и немцы; не было больше ни крыла ни центра. Артиллерия и обоз двигались сквозь эту нестройную толпу, не повинуясь никаким приказам, кроме одного: двигаться, как можно быстрее». И действительно, двигались быстро, точнее бежали, сколько хватало сил, не чуя под собой земли. «Мы спешили вперед, — говорит Фезензак, — не обращая внимания ни на нашу усталость, ни на скользкую почву под нашими ногами». Сто верст пути от Вильны до Ковно они прошли в три дня. По словам Сегюра, у солдат теперь даже «не было желания бороться с неприятелем — они стремились только победить голод и холод» (203).

Отступление французской армии через Вильну (Дамель)

Между тем враг следовал за ними по пятам, неотступно, безостановочно и притом двойной враг — в виде стихии и в виде русских войск. Особенно неумолим, неотступен и беспощаден был первый враг. Как раз после переправы погода переменилась, стало быстро холодать, и морозы достигли 27^о. «Холод, по словам очевидца, проникал через кожу, мускулы, до мозга костей. Поверхность кожи становилась бела, как снег, а члены хрупки, как алебастр. Удароподобный припадок поражал нередко внезапно все тело, и труп, еще дышащий, делался неподвижным. Тогда можно было отламывать от него руки и ноги без малейшего усилия, и живой мертвец не чувствовал при этом никакой боли». Непривычные к холоду, и не зная, как от него спасаться, французы делались жертвой своей неопытности. Замерзали на ходу, засыпали навеки у костров и устилали своими трупами дорогу.

Другой враг — русские войска, тоже не давал пощады французам. Они следовали за бегущими с неменьшей быстротой и возрастающей стремительностью. «В первые дни, — по словам Чичагова, — мы были остановлены немного мостами, которые он (враг) сжег и истребил; но несколько часов достаточны нам были для исправления их» (из рапорта Чичагова главнокомандующему от 29 ноября — «Северная Почта», 1812 г.). Затем Чичагов «пошел форсированными маршами; авангард ни на минуту не терял его (неприятеля) из виду и выбивал его несколько раз, принуждая идти ночью и забирая у него пушки и пленных». Уничтожались последние остатки когда-то «великой», а теперь «умирающей и дезорганизованной армии». Преследование, по признанию самих французов, шло так энергично и быстро, что являлось опасение за целость императора.

В погоню за французами русские бросились тотчас же после переправы их.