Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том IV

Во время стоянки армии под Красной Пахрой из Петербурга прибыл флигель-адъютант полковник Чернышев, который привез главнокомандующему выработанный в Петербурге общий план военных действий[56]. В том же рескрипте было указано, что Тормасов отказывается от командования запасной армией и переводится в главную, причем на усмотрение главнокомандующего предоставлялось назначить его начальником 2-ой армии на место раненого Багратиона или, если обе армии будут соединены в одну, дать ему какое-нибудь другое назначение.

Г.-л. И. Е. Ефремов (Донск. музей)

После страшной убыли в войсках под Бородином и во время арьергардных боев до Москвы русская армия настолько растаяла, что разделение ее на две армии являлось совершенно излишним, тем более, что обе армии давно уже действовали совокупно. Существование двух отдельных штабов армий и, сверх того, штаба главнокомандующего только затрудняло, замедляло и путало управление. В виду этого Кутузов никого не назначил заменяющим Багратиона, а Сен-При, начальник штаба 2-ой армии, получил другое назначение, вследствие чего 2-ая армия была в непосредственном ведении главнокомандующего и его штаба. 7 сентября в Подольске Кутузов назначил одного общего для всех армий, или, лучше сказать, штабов, дежурного генерала Коновницына. На последнего он, довольно демонстративно избегая Беннигсена, очень часто возлагал те обязанности и поручения, которые входили в сферу деятельности начальника штаба. Скромный и считавший себя недостаточно опытным Коновницын в этих случаях прибегал к помощи Ермолова, начальника штаба 1-ой армии. Такой порядок или, лучше сказать, беспорядок, конечно, не мог не отзываться дурно на общем течении дел.

Вышеупомянутым рескриптом, присланным с полковником Чернышевым с полномочием о возможности соединения армий, Кутузову развязывались руки. 16 сентября он издал приказ, по которому 5 пехотных и 3 кавалерийских корпуса, входивших в состав 2-ой армии, должны были войти в состав 1-ой армии, под начальством Барклая-де-Толли, остальные же ее части — в состав отряда Милорадовича. Штаб армии составлялся из следующих лиц: начальник штаба — Ермолов, дежурный генерал Коновницын, генерал-квартирмейстер Толь, генерал-интендант сенатор Ланской, начальник артиллерии — ген.-майор Левинцер, начальник интерной части ген.-майор Ферстер.

Приказ по армии от 16 сентября, которым узаконялось уже давно установившееся фактически положение вещей, но которым еще раз подчеркивалась ненужность двух главнокомандующих, был новым уколом самолюбию Барклая-де-Толли, побудившим его под предлогом болезни просит об увольнении его из армии. Получив согласие на увольнение от Кутузова, Барклай-де-Толли через два-три дня после приказа по армии уехал из нее. На его место Кутузов не назначил никого, объявив, что впредь до распоряжения Его Величества он вступает лично в командование 1-ой армией, т. е. в сущности единственной, которая тогда была под Москвой.

Болезнь, конечно, была предлогом для отъезда Барклая, так как за две недели перед тем при прохождении армии через Москву он не слезал с лошади в течение 18 часов, под Красной Пахрой его все видели здоровым и ободрявшим войска при раздаче наград обещанием скорого наступления и истребления французов. Истинные мотивы его отъезда, объяснены в письме, которое он представил Кутузову вместе с просьбой об отставке. Письмо, если откинуть в сторону те пессимистические ноты, вызванные оскорбленным личным самолюбием, является очень ценным историческим документом, характеризующим положение вещей в главной квартире и в армии в период Отечественной войны от Москвы до Тарутина, поэтому мы приводим его полностью.

Н. А. Дурова (Пис. А. Брюллов)

Барклай-де-Толли пишет: