Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том IV

«В центре города, на расстоянии полуверсты от улиц, по которым шли отступающие русские войска, не имели никакого понятия о их движении», тем более приходится это говорить о далеких уголках города: столь же незаметным и неожиданным, как появление неприятеля у заставы часам к 12 дня, было и вступление его в город, происшедшее около 2 часов. «Я был у приятеля, — пишет очевидец, — в переулке, всего в 300 шагах от улицы, по которой наступала французская армия, но мы узнали об этом только, когда кавалерийский отряд с несколькими орудиями пронесся мимо нас, чтобы скорее занять Кремль. В это мгновение раздалось 5 пушечных выстрелов, где-то в отдалении ответили 4 мелких полевых орудия и, немного спустя, выстрелили один раз в сторону Кремля из небольшого орудия. Я никогда не мог узнать причины всей этой перестрелки»… Как бы то ни было, это были единственные выстрелы при сдаче Москвы, вызванные отчаянной попыткой нескольких фанатиков-патриотов оказать сопротивление французам в кремлевских воротах.

Наполеон переночевал в селе Вязьмах, в 40 верстах от Москвы, он после полудня подъехал к Москве и здесь разыгрались сцены в общем довольно верно описанные и Сегюром. Москва казалась местом блаженства и отдыха для наступавшей армии; французы, не исключая самого Наполеона, подходили к ней в упоении, а чудный вид, открывавшийся на город с Поклонной горы, еще более содействовал подъему их духа. Оставление города жителями было для них первым и неожиданным разочарованием; и это разочарование пережил и сам император. Резкость его в беседе с несколькими иностранцами, встретившими его вместо ожидаемой депутации горожан, лучше всего показала его раздражение. Целый час провел Наполеон у заставы в таком волнении, что, по словам очевидца, его свита оставалась перед ним вкопанная. Он так и не решился в этот день въехать в Москву и остался на ночлеге в одном из трактиров Дорогомиловской слободы.

Однако к вечеру 2 сентября город был уже занят французской армией. Когда император французов занимал своими войсками среднеевропейские столицы, Берлин или Вену, то жизнь не умирала в них, несмотря на потрясение страны, несмотря на ненависть к французам; понятно, следовательно, недоумение Наполеона при виде решительной пустоты города, достигнуть которого он, по-видимому, так сильно стремился. Тем не менее, первые меры Наполеона направлены были к тому, чтобы успокоить оставшихся жителей и создать более или менее прочный порядок управления городом. И то и другое было всецело в интересах «великой» армии и ее предводителя, потому что Москва была прежде всего нужна им как место отдыха, а порядок в городе и урегулированное пользование всем, что предполагалось найти в Москве, должны были поддержать порядок в войсках и сохранить силы армии для дальнейших действий.

Генеральный план столичного города Москва

С целью поддержания порядка были приняты меры двоякого рода. При самом вступлении французов были расставлены кавалерийские пикеты вдоль Москвы-реки и по некоторым улицам для предупреждения грабежей со стороны утомившихся и озлобленных долгим походом солдат. Эта мера не привела, однако, к желанному успеху, и уже 2 сентября к вечеру, по единогласному свидетельству русских и французских очевидцев, на различных улицах Москвы появились шайки мародеров, в первое время преимущественно из вспомогательных и союзных войск. Затем было приступлено к организации управления Москвой, высшее руководство которым было возложено, конечно, на французов; в низших, однако, органах его должны были принимать участие и русские. Маршал Мортье был назначен генерал-губернатором, генерал Дюронель — комендантом, Лессепс, бывший генеральный консул в Петербурге, покинувший Россию после начала военных действий и вызванный Наполеоном в главную квартиру как эксперта по русским делам, — «интендантом города и московской провинции», т. е. чем-то вроде начальника гражданского управления. Организация московского муниципалитета потребовала довольно много времени и была более или менее закончена только позднее, когда пожар и его последствия успели очень изменить первоначальные предположения французов; тем не менее, прокламация к русскому населению Москвы от 19 сентября (1 октября) 1812 года хорошо рисует эти первоначальные и в значительной степени теоретические предположения. Мы решаемся поэтому привести ее здесь.

Вступление французов в Москву (Немец. луб. карт.)