Отечество. Дым. Эмиграция. Книга 1. Русские поэты и писатели вне России

Большевики, прервав греко-христианскую преемственность, заставили Россию обратиться к Европе, как писал Вейдле, «своей азиатской рожей». Исторически задача российского будущего, в которое Вейдле не переставал верить, определялась тем, что Россия должна заново осознать себя Россией и Европой, «это будет для всех русских, где бы они ни жили, где бы ни умерли они, возвращением на родину».

СССР исчез, сгинул с исторической арены. Вернулась Россия, но, увы, не такой, о какой мечталось Владимиру Васильевичу Вейдле. Европа по-прежнему для нас не пример, а пропагандистское пугало и исчадие ада…

Но Вейдле не только историк искусств, публицист, он еще и поэт. Только поэт может написать такие строки:

Зачем, рассудок беспокоя,
Гадать, что ближе, свет иль тьма
Когда от запаха левкоя
Мне так легко сойти с ума.

А вот «Стихи о стихах»:

Неназываемое нечто,
Слиянье правды и мечты,
Того, что – тлен, того, что вечно,
Того, что – ты и что – не ты.

Почудилось, – и вот уж начат

Двуличных слов набор, отбор,
Так, что гляди, да и заплачут
Твоим слезам наперекор.

Извилисто, молниеносно,

В разбивку, исподволь, навзрыд,
И неспроста, и «ах, как просто»,
Шажок – стежок – открыт – прикрыт.

Подшито, выверено, спето.

Ну что ж, зови. Подай им весть.
Пусть верят на слово, что это
Как раз то самое и есть.

А как вам утверждение Вейдле о том, что -

Умирать надо в бедности. Иль ты мнишь, что семь тысяч
Книг побегут за гробом твоим при выносе тела?
А тетради свои, все писанья сожги: так вернее и проще.
Доживай свои дни в состраданье, в смиренье,
и Бедность,
Смерти подруга, без зова придет за тобой
и с тобой пребудет навеки.

Владимир Вейдле, человек ренессансного склада, кавалер Ордена литературных заслуг (за свои французские книги), ушел из жизни 5 августа 1979 года, в возрасте 84 лет, при высокой культуре и нарочитой бедности.

Майя Кудашева: шпионский роман

В русской литературе присутствуют две Кудашевы. Одна – Раиса Кудашева, автор детских стихов, в том числе и хрестоматийных «В лесу родилась ёлочка…». А еще Мария Кудашева, как ее представили во втором томе «Серебряного века», в портретной галерее культурных героев XIX–XX веков: «Поэтесса (сочиняла по-русски и по-французски), переводчица, жена Р. Роллана. Адресат лирики Вяч. Иванова».

На этом можно было бы поставить точку: была такая Мария Кудашева (в быту ее называли Майей), урожденная Кювилье (1895–1965).

Казалось бы, скромная эмигрантка: увлеклась иностранным писателем и вышла за него замуж, жила за рубежом. Но при каких обстоятельствах уехала? И кем на самом деле была Мария Кудашева? Это почти детективная история и одновременно любовно-шпионский роман. Поэтому я решил разбавить им наш немного монотонный перечень (список, свиток) эмигрантских имен.

С чего начать? Начнем с воспоминаний Евгении Герцык о том, что рассказывал Максимилиан Волошин ее сестре, Аделаиде Герцык. К нему пришла «совсем девочка с нерусским личиком и прочла ему свои искусные по форме французские стихи. Он пленен ею. “Нет, вы непременно должны послушать ее!” И вот Майя Кювилье у нас и стала частой гостьей. Хрупкая, детская фигурка, прямые, падающие на глаза волосы, в глазах – нерусская зрелость женщины. Не от того ли эта двойственность в существе Майи, в уме ее, то поражавшем сухой трезвостью, то фантастически дерзком, что к французской крови примешивалась в ней русская? У нее были какие-то основания думать, что ее отец мичманом погиб при Цусиме, но мать – с юности гувернантка в разных русских семьях – почему-то не соглашалась назвать ей его имя… В спущенных уголках губ горькая черточка разочарования, неверия. А вела себя чисто по-детски: плененная поэзией Вяч. Иванова и внезапно влюбившаяся в него самого… Потом начался у нее другой роман…» (Е. Герцык. Воспоминания).

А вот что рассказывал другой свидетель, С. Шервинский:

«Когда мне было лет двадцать, у меня был юношеский роман, то, что называется amitie amoureuse, с Майей Cuviler.