Отечество. Дым. Эмиграция. Книга 1. Русские поэты и писатели вне России

С 1918 года жила в Петрограде, в 1922-м эмигрировала – Берлин, Париж. Вышла замуж за поэта Александра Гингера. В эмиграции пришла к осознанию, что «настоящее время… не кажется жизнью», это «толща воды», сквозь нее «не услышат: кричи не кричи». Лирическая героина Присмановой страдала от одиночества «заклеванных сердец»: «О, пожалейте нас: мы так одни, / что настоящее нам незнакомо…» Написала лирическую повесть «Вера», посвященную столетию Веры Фигнер. Тема: слияние слова и дела.

Сияют лампы письменных столов
(так нам струя сияла бы в пустыне).
Как мало стало путеводных слов,
как мало звездочетов стало в мире!..

Был ли звездочетом ее муж Александр Гингер (1897–1965)? Какой звездочет?! Жил «в мире наших ужасных волнений, / в мире яда в чугунном бреду…». Гингер сознательно отошел в сторону, чтобы уступить дорогу Присмановой. Не звездочет, а рыцарь. Завещал похоронить себя по буддийскому обряду…

* * *

Юрий Терапиано (1892, Керчь – 1980, Ганьи, Франция). Поэт, прозаик, критик, переводчик, журналист, мемуарист. Автор 12 книг, из них 6 – лирика.

Терапиано (не итальянские ли корни?) учился в классической гимназии, окончил Киевский университет. Сражался в Белой армии. «Почему не убит», – писал Терапиано в стихах:

Я бы слышал грохот пред концом,
Я лежал бы в запыленном платье.
С бледным и восторженным лицом…
Преданный и верный до конца.

Вместо смерти в бою – эмиграция в Константинополь. А затем Париж – до конца дней. Как поэт был близок к акмеистам. Возглавлял организованный им Союз молодых поэтов и писателей. Составил антологию зарубежной поэзии «Муза диаспоры».

В творчестве Терапиано преобладают религиозно-философские мотивы. Свое «Я» поэт рассматривает через триаду Любовь – Время – Вечность.

Сияет огнями Париж,
Кончается нежное лето,
Луна над квадратами крыш
Ослепла от яркого света.

Все то же: шуршание шин,

Автобусов грузных стремленье,
Прямых быстроходных машин
Холодное щучье скольженье.

В Полях Елисейских, в раю,

Во сне золотом и хрустальном,
Свое я с трудом узнаю
Лицо в отраженье зеркальном…

И эмигрантская тоска:

Снова ночь, бессонница пустая —
Час воспоминаний и суда.
Мысли, как разрозненная стая,
В вечность улетают навсегда…

В стихотворении «Россия! С тоской невозможной…» Терапиано восклицал:

Люблю тебя, проклинаю,
Ищу, теряю в тоске.
И снова тебя заклинаю
На дивном твоем языке.

Один и тот же эмигрантский набор: Россия, снега, метели… А что имелось вместо этого?

Летом душно, летом жарко,
Летом пуст Париж, и я
Осчастливлен, как подарком,
Продолженьем бытия.

С мертвыми веду беседу,

Говорю о жизни им,
А весной опять уеду
В милый довоенный Крым.

И опять лучи, сияя,

Утром в окна льются к нам,
Море Черное гуляет,
Припадает к берегам.

И как будто время стало

Занавесочкой такой,
Что легко ее устало
Отвести одной рукой.

Время всего лишь «занавесочка»? Пишешь стихи и отодвигаешь рукой?

Писать стихи совсем не весело.
И отчего так сердцу больно?
Что, муза, голову повесила
И чем сегодня недовольна?

А соловьи поют по-прежнему,

И те же розы и закаты,
И тот же след по полю снежному,
Которым все мы шли когда-то…

Юрий Константинович Терапиано – долгожитель, прожил 87 лет. Умер 3 июня 1980 года в приюте, в Русском доме в Ганьи, где жила и Ирина Одоевцева.

Из-за своего белогвардейского прошлого в советскую Литературную энциклопедию не попал – ни в основной том, ни в дополнительный (1978). Там, где он должен был быть указан, – советский критик Леонид Теракопян со своими социалистическими публикациями «Дыхание жизни» и «Пафос преображения». Ничего подобного нет у Терапиано. Он не социалистический, а жизненно реалистический. И в одном из своих стихотворений громогласно заявил, что ему не по пути с модными советскими поэтами: