Отечество

Так же неслышно он вышел из комнаты. Не дай бог, заявится начальник караула, а на посту никого. Солдат присел на крыльце. Мысли его убегали далеко, в горы, к родному дому. Вот где было тепло, уютно…

И странное дело — после той ночи между старой женщиной и молодым солдатом возникли какие-то новые, почти дружеские отношения. Мать видела, что хоть он и враг, но тоже страдает, не по своей воле выгнан из дома на войну. Она то украдкой принесет ему несколько картофелин, то вызовется заштопать его носки. А тот благодарно улыбнется. Эта старуха напоминала ему мать, добрую и отзывчивую. Когда не было младшего лейтенанта, солдат помогал растопить печь, рассказывал о своей деревне. Не раз говорил, что служба в армии хуже смерти. Он даже жаловался на офицера, ругал его. Мать Тхэ Ха соглашалась: «Если бы не эти негодяи, разве такие молодые, в расцвете сил люди страдали бы?»

С каждым днем их дружба крепла. Солдат привязался к матери Тхэ Ха, рассказывал ей о своих горестях.

— Жизнь наша незавидная. Того и гляди прикончат, — горестно говорил он после очередной взбучки от офицера.

А однажды, вернувшись в дом встревоженным, он вдруг заявил:

— Бабушка, в наших краях появились партизаны!

Она удивилась новости, сердце радостно заколотилось, но не высказала своих чувств.

— Пустые слухи…

— Нет. Офицер зря говорить не станет. Партизаны напали на Соннэ, всю ночь шел бой. Наши солдаты сбежали.

Внезапно вспомнилось, что утром в поселок прибыли какие-то новые солдаты. Так вот откуда они появились… Подобно морскому приливу, нахлынули радостные предчувствия. С трудом верилось, что где-то близко находятся партизаны, среди них может быть и Тхэ Ха.

— Беда, если они нагрянут сюда…

— Поэтому с сегодняшнего дня по приказу капитана объявлен комендантский час.

«Откуда придут партизаны? А если их обнаружат?» — Тревога с новой силой овладела матерью Тхэ Ха. И не вздумает ли сын прийти через черный ход? Что тогда? Она искоса посмотрела на солдата. И как в первые дни, вдруг опять возникла неприязнь к нему. Мысли о родном сыне заслонили собой все остальное.

— Партизаны хороших людей не трогают, — неожиданно вырвалось у нее.

Солдат с сомнением покачал головой.

— Они не разбирают, кто хороший, кто плохой. Откуда им знать?…

— Знают, все знают.

— Раз мы пришли вместе с американцами, значит — все мы враги. Так считают партизаны. Но американцы им покажут!—И он в страхе огляделся по сторонам.

С тех пор мать Тхэ Ха не закрывала дверь черного хода, по ночам вздрагивала при каждом шорохе, прислушивалась к завыванию ветра. Однако своего отношения к солдату не изменила. Тот по-прежнему рассказывал о всех происшествиях в поселке… Приехал из Ковона американский советник… Расстреляли несколько рабочих — членов Трудовой партии… Все боятся партизан… Местный начальник полиции получил повышение, теперь он возглавляет полицию уезда… И неожиданно зашептал ей в ухо:

— Только не проговорись, бабушка… Если узнает младший лейтенант, мне худо будет… — он полоснул ладонью себя по горлу.

— Мне некому рассказывать.

Однако слухи, подобно воде, проникающей через песок, просачивались к жителям поселка. И никто не знал, откуда они возникли.

* * *

Когда шахтеры эвакуировались, Мун Чем Ди и оставшиеся в поселке женщины приуныли. Старик перестал навещать соседей, помогать им по хозяйству. Да и кому нужно теперь его участие — все окопались в своих домах, отгородились от внешнего мира, боялись проронить слово. Даже боялись заикнуться соседу о своих трудностях и горестях. Сам Чем Ди не выходил на улицу, забился в угол, как еж зимой, сидел у печки. Дети задыхались от чада, но он боялся приоткрыть дверь — будто вместе со свежим ветром могли налететь лисынмановцы.

Выбежит на двор ребенок, а Чем Ди велит жене вернуть его обратно. Снаружи доносилась стрельба — Чем Ди ежился от испуга: ему чудилось, что это стреляют в него. Дома голодали. Попробуй прокормить пятерых едоков. В мирное время шахтоуправление помогало нуждающимся из своего соцбытового фонда. Кроме того, по карточкам выдавали рис. Хватало. А кому теперь нужен Чем Ди? Уже через несколько дней жена подобрала последние остатки риса.

— Хорошо медведю, тот всю зиму лапу сосет. А людям каково? К соседям не пойдешь — у них тоже ничего нет. Сиди и смотри, как ребятишки с голоду пухнут, — Чем Ди, сворачивая цигарку, глубоко вздыхал. На что его жена терпеливая и покорная, и та начала роптать. Шаря по пустым котелкам и кастрюлям, она частенько заливалась слезами. Чем Ди не мог выносить ее плач, у самого душа разрывалась на части.