Отель «Голубой горизонт»

Когда он вернулся в машину, Анита спала. Он разбудил ее и сказал, что достал морфин. Она попросила его сделать ей укол. Прайс долго не мог найти вену, сдался, позвал бывшую подругу доктора Ханта. Женщина увидела Аниту и с трудом сдержалась, чтобы не ахнуть. Морфин заглушил боль. Анита заснула.

– Мне кажется, что в дороге ей становится только хуже, – признался Прайс. Бриджит предложила остаться у нее на ночь. – Я бы не хотел тревожить Аниту. Ей сложно передвигаться.

– Тогда пусть она остается в машине, а вы переночуете у меня. Друг доктора Ханта – мой друг.

– Да говорю вам, мы с ним не друзья.

– Но помогаете его пациенту.

– Скорее себе. – Прайс поморщился и начал рассказывать о том, кто он и почему везет Аниту Сото в Мичиган.

– Так вы говорите, вас послал за ней старый индеец? – спросила Бриджит Алмейда. Прайс так и не понял, относится она к его истории с пониманием или же думает о том, чтобы вызвать полицию.

– Не то чтобы индеец послал меня за Анитой Сото, – замялся Прайс. – Просто… Понимаете, он дал мне камень, на котором было выгравировано ее лицо. А когда я приехал в госпиталь, где она была, доктор Хант сказал, что не может ей помочь. Она все равно умрет. А сама Анита… В общем, она решила, что индеец прав и таящееся в озере зло причинило ей вред… – Прайс закрыл глаза и выругался. – Пожалуйста, не отправляйте меня сразу в сумасшедший дом.

– Я и не собираюсь.

– Правда?

– В этом мире происходит много странных вещей. И если мы во что-то не верим или чего-то не знаем, это не означает, что этого не может быть. К тому же я доверяю доктору Ханту. Он никогда не навредит пациенту. – Бриджит Алмейда примирительно улыбнулась. – Кроме того ваша теория о психотропных веществах в озере может оказаться правдой. И эта девочка в вашей машине могла получить слишком большую дозу. Кажется, вы говорили, что когда-то давно на берегу озера находили радиоактивные камни?

– У меня есть один из них, – оживился Прайс. – Тот самый, который подсунул мне индеец, с гравировкой Аниты. – Он сунул руку в карман, замер. Камень превратился в крохотную статуэтку. Прайс достал его. Вся статуэтка была черной. В идеальных линиях можно было легко узнать Аниту Сото. По крайней мере, лицо Аниты Сото.

– Могу я посмотреть? – попросила Бриджит Алмейда. Прайс неуверенно передал ей статуэтку. Черный камень коснулся женской ладони, сверкнул и снова изменил форму, превратившись просто в камень.

– Нечто подобное проделывал похожий на Клинта Иствуда старик в отеле, – сказал Прайс. Бриджит Алмейда долго изучала камень, затем сказала, что у нее есть знакомый геолог, который мог бы проверить этот камень, изучить его. – Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Прайс. – Не поймите меня неправильно, но со всеми людьми, кто так или иначе соприкасается с этой историей, происходит нечто плохое. Не нужно. Не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.

– Но ведь это просто камень.

– Мы не знаем, что это. Никто не знает.

* * *

Прайс переночевал в доме Бриджит Алмейда, позволив уговорить себя обещанием хорошего кофе и плотного ужина. Утром он позавтракал вместе с хозяйкой, завернувшей пару бутербродов для Аниты Сото. Она проводила Прайса до его машины и сделала Аните еще один укол морфина, который лишь немного притупил боль.

– Сомневаюсь, что ей хватит сил, чтобы пережить эту поездку, – очень тихо сказала Прайсу Бриджит Алмейда.

– Я обещал ей. – Прайс сел в машину, включил зажигание.

Он ехал, стараясь не слушать стоны Аниты Сото, которые становились все громче и громче. Сначала она просто тихо вздыхала, затем охала, в конце начала кричать.

– Думаю, тебе придется сделать мне еще укол, – сказала она.

Прайс свернул к обочине. Руки у него дрожали. Игла проткнула пепельную, похожую на бумагу кожу. Вен не было видно. Даже когда под иглой лопнула кожа, обнажив плоть, Прайс не увидел вен. Не было и крови. Только серая, монолитная масса, которая скрывалась под кожей.

– Что там? – спросила Анита Сото, увидев страх на его лице. Прайс покачал головой. Казалось, что девушка уже не чувствует боли. По крайней мере, внешней боли. Боль была где-то внутри. – Ты сделал мне укол? – спросила она.

– Да, – соврал Прайс.

Он сел за руль и поехал дальше. Руки тряслись так сильно, что он едва мог вести машину. Его ложь о сделанном уколе помогла на какое-то время, затем Анита снова начала стонать. Она была в сознании и пыталась сдерживать короткие, пронзительные крики боли, которые резали сознание Прайса, словно нож. Он знал, что девушка может умереть в любую минуту. Эта поездка убивала ее… Вернее, не поездка. Ее убивало что-то страшное. Что-то нечеловеческое, потому что то, во что она превращалась, не было человеком. Кожа на ее лице высохла, превратилась в пергамент. Она осыпалась с ее лица, обнажив серую, мягкую массу, ничуть не напоминавшая живую плоть. Нечто подобное происходило и с ее органами. Прайс не сомневался в этом. Он слушал стоны и крики, ожидая лишь одного – когда закончатся эти страдания, когда настанет тишина.