Отель «Гонолулу»

— Я сто раз видел в Олонгапо, как женщины это делают с кобелем, — похвастался Уиллис. — В барах. Там это за деньги показывают. «Эй, Джо, хочешь посмотреть девочку с собакой?»

Бадди раскрыл книгу и читал, усердно шевеля губами:

— Тут говорится о парне, которого застукали, когда он трахал своего кобеля. Над ним смеялись.

— Кстати, о татуировках, — заговорил Пи-Ви. (Почему кстати? Разве кто-нибудь упоминал о татуировках?) — Та девчонка с Маркизских островов, с которой я жил на Таити, была покрыта татуировками с ног до головы. Жульничала, когда в карты играла. Я как-то раз привозил ее сюда. Она хотела гитару. Мы зашли к моей матери и к моей бывшей. Они поверить не могли, что я заимел шестнадцатилетнюю. Она за мной точно за королем ухаживала. Я говорил: «Это не любовница, это моя собачка».

— Была у меня такая в Замбоанге, — сказал Уиллис. — Совсем малышка. Мы с ней дрались, а потом валились в кровать.

— Это есть в книге, — сказал Бадди. — Вот у меня в Вайманало как-то раз вышла полная продрочка. Я упился до поросячьего визга, Моми отлучилась, просыпаюсь, а со мной — маленькая вахине. Она мне говорит: «Махало. Это было здорово», — а я и помнить ничего не помню! Я ее спрашиваю: «Тебе сколько лет?» А она: «В следующий день рождения будет пятнадцать».

— Это на глазок, — вставил Сэндфорд.

Уиллис сказал:

— Я знал одного парня на Филиппинах, так с ним три девки жили, все не старше шестнадцати. Он установил такое правило: в любой момент хотя бы одна из них должна была быть голой. Они дежурили по очереди, вроде гарема.

Сэндфорд сказал:

— У нас в команде был сварщик, в Бангкоке дело было, он платил шлюхе, чтобы та ходила с ним по барам и ресторанам и обрабатывала его рукой под столом, а он при этом выглядывал из окна и строил рожи прохожим.

— Это как в здешних массажных салонах, — подхватил Пи-Ви. — Заплатишь филиппинке тридцать пять баксов, и она тебя рукой удовольствует.

— Пи-Ви даже цену знает!

— На Фиджи большинство проституток — школьницы, которые себе карманные деньги зарабатывают, — сказал Леммо. — Вообще, где христиане, там и проституция.

— Я их не упрекаю. Будь я шестнадцатилетней девчонкой, я что, в «Макдоналдс» пошел бы работать? Я бы лучше торговал своей задницей, — заступился великодушный Бадди.

— Ты бы с голоду подох, — съязвил Сэндфорд.

— Один мой приятель раз в неделю встречается с женщиной в Айна-Хаина, — сказал Пи-Ви. — Она наполовину гавайка. Перепихнутся, а потом он ведет ее закупать продукты.

— На некоторых островах переспать — все равно что руку друг другу пожать, — выставил свою щербинку Уиллис.

— «Мы хотеть жениться», — так мы говорили на Новой Гвинее, — припомнил Сэндфорд. — Это значило — «женщину».

Бадди сказал:

— Когда я был на Кауаи в шестидесятых, там была община хиппи. Я туда всякий раз заваливался, как приспичит. Они меня «папочкой» звали. Я трахал девчонок-хиппи на заднем сиденье своего фургона.

— Я знал одну женщину, у которой было пять вибраторов, — вставил Леммо.

— Странная штука с Мизинчиком. Лучший секс в моей жизни.

— Она психованная, — возразил Уиллис.

— То-то и оно.

— После войны лучшее местечко была Япония, — ностальгически вздохнул Сэндфорд. — Разбитые, униженные, ихней валютой можно было подтираться. Страна, можно сказать, уничтожена. Все хотели доллары.

— И Корея тоже, — подхватил Пи-Ви. — Корейские женщины…

— Японку можно было заставить проделывать все, что угодно! У них и так принято подчиняться мужчине, а уж после войны они прямо-таки в рабынь превратились. Была у меня одна, так она брала палочки и сама меня кормила, купала меня. Она это проделывала голышом, а потом я понял, что мне надо, чтоб она оделась. Она напялила кимоно, тут-то я ее и поимел. Я тогда совсем мальчишкой был.

— Насчет того парня на Филиппинах, у которого был гарем. Видели когда-нибудь, как голая женщина готовит? А как голая гладит белье? А как голая моет пол?

— Лучше всего, чтобы голая женщина полировала большое зеркало, — размечтался Бадди. — Этого в книге нет.

— Что хорошо на Таити, — заговорил Пи-Ви, — всегда можно найти молоденькую. Они любят мужиков постарше. Она будет заботиться о тебе, а ты — обо всей ее семье.

— На Самоа так же, — кивнул Бадди.

— У меня как-то раз были мать и дочь, — похвастался Уиллис. — Правда, не в один раз.

— Ничто не сравнится с Японией, как там было после войны, — упорствовал Сэндфорд.

— Ого, как поздно, — спохватился Бадди. — Мизинчик небось с ума сходит. Плохо дело.

В эту минуту в бар вошла Роз в пижаме, с плюшевым медведем под мышкой.

Бадди уткнулся носом в книгу Малиновского, Уиллис поперхнулся, все прочие примолкли, точно скверные мальчишки, как тогда, когда мимо проходила немолодая миссис Бейли, — только на этот раз они смутились больше.

Роз прямиком направилась ко мне. Уиллис хрипло откашлялся, и она укоризненно покосилась на него.