Отель «Калифорния»

Я не ответил, развернулся и отправился за Марой. Не потому что не знал, что сказать девушке, наоборот, потому что знал. Эли падалью не была, она была паразитом. И я сильно сомневался, что кто-либо из девушек это понимал. Возможно, Мара чувствовала, но признавать не хотела. Мне вполне хватило того, что я успел увидеть, наблюдая за ними, чтобы сделать выводы. Громова кормилась от хозяйки отеля, практически также, как и я. Вот только, если я жрал безумие, Элисте питалась ее эмоциями. Эмоциями, которые сама не могла испытывать. И сейчас она очень хотела быть вместо меня в пятом номере. Она хотела увидеть смерть, прикоснуться к ней. Потому что, не смотря на то, чем занималась, о смерти собирательница ни хрена не знала. Не понимала. Девушка забыла, что такое смерть. Впрочем, как забыла и про жизнь. Это беда почти всех молодых собирателей — они застревают на грани, как бумажные куклы, и не принадлежа ни одной стороне, закрываются… И начинают судорожно искать и то, и другое, влипая в неприятности. Эли тянулась к жизни сейчас, поэтому была с Марой, в ее отеле, ища здесь чувства, которые разучилась испытывать. Ей надо к психологу, иначе так она долго не протянет.

Я толкнул дверь пятого номера. Мара стояла возле кровати, выпустив на волю крылья цвета маренго, как на работах Гойя, рядом лежала раскрытая ключница. Безумие Шелестовой переливалось вокруг, кроваво-красный туман стелился под потолком.

Я повернул ручку, прислонился к двери спиной. Лицо Шелестовой по-прежнему ничего не выражало. Она стояла напротив мертвой, смотрела на нее, а я ощущал, как вокруг скапливается сила нефилима. В комнате было душно, воздух превратился в кисель, и в нем мерцали пылинки, как полупрозрачные крылья комара темном янтаре. Время как будто тоже замерло, стрелки часов, висящих у кровати, остановились.

Мара пробуждалась.

Заволокло легкой дымкой, как сигаретным дымом, ее глаза, кожа стала бледнее, словно тоньше, дрожали самые кончики пальцев на вытянутых вдоль тела руках, грудная клетка поднималась и опускалась едва заметно, настолько, что казалось, хозяйка «Калифорнии» совсем перестала дышать.

Гад захлебывался от удовольствия, заглатывая сокрушительную энергию, пробираясь, проталкиваясь наружу сквозь меня, посылая короткие, острые судороги по всему телу. Ненасытная, прожорливая тварь.

Призрак ни на что не реагировала, продолжая истекать странной призрачной кровью, густой, как кисель или как будущий янтарь.

Мара протянула руку к коробке. Медленно, бесконечно медленно опустилась на колени перед изувеченной девушкой, положила напротив нее ключ и поймала взгляд призрака.

— Смотри мне в глаза, — ее голос стал низким, до странного многослойным, словно вместе с девушкой говорил еще кто-то. Словно этот кто-то был заперт в тесной комнате без окон. И в то же время Шелестова говорила мягко, так, если бы уговаривала ребенка. Ее голос сейчас пробирал до печени, доставал до нутра, до самого дна.

Даже Гад замер, как замирали обычно его жертвы.

— Смотри. Смотри мне в глаза. Узри…

Мара говорила негромко, но спрятаться, отрешиться от этого звука не было никакой возможности. Все мысли смело, те робкие остатки звуков, что еще были в комнате, стерло, исчезло все.

— Узри… — повторила девушка. И я сжал челюсти, а руки в кулаки, впиваясь пальцами в ладони, чтобы не поддаться, чтобы не быть пойманным в этот янтарь.

— Узри… — совсем тихо. Шепот был такой же многослойный, как и голос в самом начале, казалось, что даже стал еще глубже, больше.

И мертвая склонила голову. На сантиметр, может даже меньше. Наверняка меньше, но и этого было достаточно. Всего лишь намек на внимание, не более, и слишком яркие сейчас, почти кровавые губы Мары изогнулись в непонятной отрешенно-облегченной улыбке, дрогнули крылья темного перламутра, зрачки стали почти незаметными. Она сделала один-единственный глубокий вдох. Хотя сейчас любой ее вдох показался бы мне глубоким. А цвета карминово-красной дымки стали ярче. Призрак таяла.

— Ты должна вернуть ключ, — уговаривая, обещая, завораживая шептала хозяйка отеля. — Положить его на место. Узри…

Надсадное, судорожное горловое шипение и короткий, задыхающийся хрип — со стороны мертвой.

— Не сопротивляйся. Узри…

Туманное тело лишь едва вздрогнуло.

— Ты станешь частью чего-то большего. Ты растворишься… Разобьешься… И из твоих осколков… соткут другие души. Ты станешь частью многих… Гораздо больших, чем была когда-либо сама… Узри… узри…

Все та же дрожь, все то же легкое подергивание плеч, шипение-шепот и цвета сангинового.

— Верни ключ. Он понадобится другим. Узри… Не бойся.

Здоровая рука девушки едва-едва передвинулась, выплеснулась наружу кровь души, как вино из переполненного бокала.

— Не будет больше боли. Памяти не будет. Страха не будет… Тебя не будет. Узри…

Обрубки указательного и среднего пальцев коснулись брелока, обволакивая ключ щупальцами тумана. Еще один всплеск крови.

— Положи его в ключницу. Узри…