Отель «Калифорния»

В этот момент в дверях показались Костик со Стасом, а я достала с верхней полки миску для вишни.

Вареники… Самое прекрасное, что придумал человек!

Общими усилиями хитрое блюдо мы победили часа через полтора, помимо самих вареников итогом продуктивной коллективной деятельности стали: перемазанная в тесте Ксенька, мы с мальчишками, испачканные вишневым соком, с липкими от сахара пальцами, и кухня, частично засыпанная мукой, как снегом. Мелкие наперебой рассказывали какой поганый вай-фай в «Барселоне», как успешно забивает на этот факт хозяин и как круто, оказывается, играть в два часа ночи в «Крокодила».

Я слушала, уплетая те самые вареники, и украдкой поглядывала на телефон. Ярослав не звонил. Впрочем, как не было новостей и от отца, хотя любопытное видео я ему сбросила еще в такси.

Спать все разошлись только ближе к часу. Я лежала в кровати, разглядывала потолок, слушая, как скребет по крыше ветвями старая береза, и почему-то все думала про маньяка Волкова. Хотя ясно почему: бледная рука с татуировкой на запястье все еще стояла перед глазами, впрочем, как и не до конца развоплощенная душа. Нефилим… Нефилим, читающий библию и убивающий «ведьм», нефилим…

Черт!

Я подскочила на кровати, схватила с тумбочки телефон, лихорадочно прокручивая в голове мысль.

— Да? — раздалось после второго же гудка.

— Яр, — собственный голос звучал напряженно, натянуто, — я знаю, почему он это делает. Почему пытает их, почему ему нужно их признание.

— Дай две минуты, я выйду, — Волков был сосредоточен, вся усталость тут же пропала из голоса. Я слышала эхо шагов в трубке, скрип двери, голоса людей, мимо которых он проходил, и практически видела казенные коридоры отдела, тусклые лампы, потертый линолеум. — Говори, — раздалось, когда казалось, что терпения совсем не осталось.

— Он искупает грех, он такой же, как я, понимаешь?

— Не…

— Мои крылья, Ярослав, — перебила я, надеясь, что Гад поймет.

— Твою ж…

— Он незарегистрированный, что если он ничего не знает? И душу он извлек поэтому так криво. Потому что действительно ничего не умеет. Ублюдок вполне мог пробудиться лишь недавно. Ты сам говорил, что ему не больше сорока. Самое время для пробуждения нефилима.

— Месяца три до первого убийства? — спросил Змеев.

— Около того, может чуть больше. Если у него проблемы с головой — а у него точно проблемы с головой — на окончательную перестройку могло уйти до полугода. Он явная брошенка, либо мать прятала. Он вообще может не знать о существовании иных, поэтому выбрал ведьм, понимаешь? — я поднялась с кровати, заходила по комнате из угла в угол. — И нашел он их… Он не бухгалтер, он клиент.

— Уже знаем, — кивнул Гад.

— Знаете?

— Да. Тот самый бухгалтер описал мужика одного… — раздался щелчок зажигалки, Волков затянулся. — Мы сейчас фоторобот клепаем, потом ребята с ним по соседям еще раз пройдутся. Ты была права, Мар, — Ярослав улыбался. — Мы его скоро возьмем.

— Я рада.

— Насколько он силен?

— Силен. Но слабее тебя. Он еще не в полой мере контролирует силу, не знает ее, не до конца понимает. К тому же… — я сосредоточилась, стараясь вспомнить тот миг, когда заметила крылья, — ублюдок изначально слабее. Может… такой же, как Ирз. Только…

— Что?

— Он раньше был сам по себе. Теперь нет.

— Я за тобой не успеваю, колючка, — проговорил Змеев.

— Невозможно развоплотить душу случайно, невозможно однажды проснуться и понять, что ты это можешь, невозможно прогуглить, вычитать в «Молоте ведьм». Придурка кто-то направляет, кто-то подсказывает, у него есть «друг», — я остановилась возле трюмо, опустилась на пол, поджав под себя ноги. — У меня ушло десять лет на то, чтобы понять все свои способности, и развоплощение отнюдь не было в числе приоритетов. Эта фича, — Яр усмехнулся вместе со мной, — по сути бесполезная ерунда. У демонов нет душ, души англов неприкосновенны, а…

— Но есть и другие души — иных, людей.

— И как ты себе это представляешь? — скептически выгнула я бровь. — Напали на тебя гопники в переулке, а ты такой: «Ребят, во-первых, по одному, а во-вторых, постойте смирно минут тридцать, пока я вас убиваю»?

— На тебя нападали гопники? — строго спросил Гад.

— Не знаю, не помню… Да какая вообще разница?

Ярослав мягко рассмеялся.

— Я услышал тебя, Мара.

— Это поможет?

— Поможет. Сузит круг поисков, он фанатик, а значит место, в котором он держит девушек, не просто какой-то бассейн, там рядом должно находится что-то… может, церковь, может, кладбище, может…

— Ярослав, — прошептала я в трубку, прохрипела, потому что голос вдруг отказал, — на территории Ирза есть кладбище… то есть было кладбище при монастыре, но, — я сглотнула: во рту вдруг пересохло, — в советское время там все сравняли с землей, и… и построили спортивный комплекс.

— Быстрее, выше, сильнее? — напряженно, медленно спросил Волков.

— Да. Мир, труд, май.

— Мы проверим, Мара, — пообещал Змей. — Я сегодня…

— Знаю, — улыбнулась натянуто. — Лови его, а горячую ночь мы отложим, — и прежде, чем я успела сообразить, прежде, чем успела осознать, прежде, чем даже поняла все до конца: — я люблю тебя.