Отель на краю ночи

Влад открыл рот. Затем судорожно сглотнул слюну и испуганно проговорил:

— Так ты знаешь?

— А ты думал, я слепая?

Влад овладел собой и перешел на доверительный тон.

— Ева, все не так, как ты думаешь. Между нами давно ничего нет.

— Ага. Значит, что-то было?

Влад опять растерялся. Глядя на его растерянное и из-за этого сильно поглупевшее лицо, Ева подумала о том, что мускулы у «суперсамцов» заменяют им мозги.

— Ладно, котик, не напрягайся, — смилостивилась она. — Все в порядке. Я на тебя не злюсь.

Влад несколько секунд испытующе вглядывался в ее лицо, затем виновато улыбнулся.

— Ева, ты знаешь: я люблю тебя больше жизни. Ты — мое небо и мое солнце.

— Знаю, знаю. А также луна, снег, ветер и моросящий дождик.

— Иногда, — обиженно произнес Влад, — ты похожа на грозовое облако.

— Правильно! Будешь вести себя плохо, я превращусь в бурю, которая поднимет тебя в воздух и вышвырнет на помойку жизни.

Влад нахмурился и отвернулся к окну. Отель, скрывшийся от взоров пару минут назад, снова появился из-за поворота. Влад смотрел на него и думал с угрюмой мстительностью: «Ничего. Когда-нибудь мы поменяемся ролями. Вот тогда и посмотрим, кто из нас туча, а кто «моросящий дождик».

Вот уже полгода Влад Белковский работал в группе подтанцовки у Евы. Нашла она его в стриптиз-клубе, где Влад честно зарабатывал себе на хлеб, демонстрируя толпе подвыпивших, оголтелых дам свои мускулистые прелести.

Приглашение в группу «подтанцовки» Влад воспринял как очередную ступень в своей пока еще не слишком блестящей, но, безусловно, перспективной карьере.

В первые недели знакомства он был твердо уверен, что Ева от него без ума и в дальнейшем он сможет вертеть ею как захочет. Однако Ева быстро все расставила по местам, и уже через месяц Влад понял, что играет совсем не ту роль, на которую рассчитывал. Из сильного, уверенного в себе самца он превратился в некое подобие содержанки, заискивающей, капризной и страдающей от недостатка внимания со стороны своей госпожи.

Роль эта была Владу не по душе, но он вынужден был ее играть. Отчасти потому, что не терял надежды со временем перевернуть ситуацию в свою пользу, отчасти оттого, что искренне привязался к Еве, которую за глаза называл «моя железная крошка».

Вдруг Ева засмеялась и взъерошила ему волосы.

— Не обижайся, — примирительно проговорила она. — Когда приедем, уложу тебя в постельку и ты сделаешь то, что лучше всего умеешь.

— Конечно, — усмехнулся Влад. — Разумеется. Ты видишь во мне только самца.

— Это точно, — согласилась Ева и, положив руку Владу на ширинку брюк, игриво добавила: — Тем более что иногда его очень трудно не заметить!

Она наклонилась к лицу Влада и нежно поцеловала его в губы.

6

Народу на перроне толклось относительно немного. Но легче от этого не становилось. В каждом встречном Виталию Евгеньевичу мерещилась скрытая угроза. Каждый взгляд прожигал насквозь и, казалось, смотрел ему в самую душу, и с ее дна, черного, как лесной омут, поднимались, подобно пузырькам болотного газа, страх и неуверенность.

Виталий Евгеньевич Балога достал из кармана платок и вытер костлявый, потный лоб. Затем сжал под мышкой кейс и огляделся в поисках стоянки такси. В лице и во взгляде Балоги было что-то птичье — быстрое, тревожное, нервное, готовое вспорхнуть в любую секунду. Волосы у Виталия Евгеньевича были песочного цвета, а глаза — почти бесцветные.

В кармане у Балоги зазвонил телефон. Прежде чем нажать на кнопку связи, он с опаской посмотрел на дисплей и лишь после этого включил связь и поднес телефон к уху.

— Да, — буркнул он в трубку. — Да, уже на вокзале. Когда ты за мной приедешь?.. Нет, так не пойдет. Ты обещал забрать меня сегодня вечером… Успокоиться? Какое к черту спокойствие! Я чувствую, что по моим следам уже отправили «гончих»… Нет, это не мои фантазии, это интуиция… Хорошо. Но это крайний срок. Не подведи меня.

Балога убрал телефон в карман, крепче сжал кейс под мышкой и зашагал к стоянке такси, время от времени пугливо и быстро оглядываясь по сторонам.

Такси он нашел уже через пять минут. Шофер заломил заоблачную цену, но Виталий Евгеньевич не стал торговаться.

На предложение положить кейс в багажник Балога ответил категорическим отказом. При этом в выцветших глазах его мелькнуло странное выражение — смесь тревоги, подозрительности и страха.

«Какого черта ему понадобился мой кейс? — мучительно подумал Балога. — Может, взять другую машину?»

Но Виталий Евгеньевич тут же отмел от себя эту мысль как вздорную. Если быть таким подозрительным, то а) никаких нервов не хватит, б) никуда и не выберешься с вокзала. А вокзал, буквально напичканный подозрительными личностями, пугал Балогу куда больше, чем румяный таксист.

Все эти соображения промелькнули в голове Виталия Евгеньевича за какую-то долю секунды.

— Долго ехать? — осведомился он сипловатым, нервным голосом.

— Около часа, — ответил тот, усаживаясь за руль.

В водительское окошко всунулась мужская голова:

— До отеля «Медуза» не захватите?

Незнакомый мужской голос заставил Виталия Евгеньевича вздрогнуть.