Отель «На неведомых дорогах» — 3

– Ну, тогда слушайте и не перебивайте! – Ягиня, довольная проделанной работой, откинулась на спинку кресла, – а то с минуты на минуту сынок мой возвернётся!

Глава двадцать шестая

Богиня птиц и зверей сидела у окна своего номера в ожидании сына.

Кощею уже давно пора вернуться, а его все не было. Чтобы не разжигать в себе беспокойство, чтобы не маяться предположениями, а все ли в порядке, не случилось ли чего, Ягиня решила заняться тем, что всегда успокаивает, отвлекает от дум каждую женщину. А именно – переплести косу.

Она взяла в руку гребень, вырезанный из сердцевины ясеня, украшенный драгоценными каменьями-яхонтами, и провела им по волосам.

Только косы да вот этот гребень остались ей в память о тех днях. Да еще сынок, Кощеюшка.

Рука замерла на полдороге и безвольно упала на колени.

Глаза подёрнулись пеленой воспоминаний.

***

Ягиня сидела в густой траве на полянке у самой кромки родного леса.

Перед нею до самого горизонта колосилось пшеничное поле. Пройдёт еще несколько дней, и те, кто взрастил этот дивный урожай, начнут уборку. А сегодня, в первый день серпеня, который смертные называют медовым спасом, поле в последний раз радует взор тяжелым, налитым, словно восковым колосом, что мерно колышется под порывом лёгкого ветерка.

Богиня не поняла, как и когда в поле появился юноша. Он шел по пояс в пшенице и цвет его волос и аккуратной курчавой бородки был один в один с цветом спелого зерна. Юноша улыбался своим мыслям и что-то тихо напевал, словно успокаивал колосья, которым суждено вскоре пасть под острым серпом.

Ягиня замерла в своем тенистом убежище, но глаз отвести не смогла, продолжая все так же наблюдать за юношей, подходившим все ближе и ближе.

Богиня вскочила на ноги, поняв, что еще несколько шагов и незнакомец наткнётся на неё.

Юноша, до той поры не подозревавший, что в зарослях подлеска у кромки поля кто-то прячется, остановился, как вкопанный.

– Не бойся, девица, – грудной бархатный голос как нельзя лучше соответствовал тому, кто стоял напротив, – я не причиню тебе вреда! Тем более, в такой день!

– А что сегодня за день? – богиня передумала убегать и решила поболтать с незнакомцем.

– Вижу, что ты меня не узнала, – вздохнул собеседник.

– А что, должна? – смутилась Ягиня.

– Не то, чтобы должна, – юноша приподнял подбородок Ягини двумя пальцами и заглянул её в глаза, – да как-то хотелось бы, тем более, что сегодня все славянские миры отмечают мой день!

– Так ты Даждьбог?! – охнула, и, стараясь скрыть смущение, прикрыла рот ладошкой.

– Угу, – самодовольно подтвердил юноша, – это я! А вот тебя, красавица, не узнаю. Вижу, что не смертная, а вот кто – не знаю. Открой мне свое имя.

– Я богиня птиц и зверей, – ответила Ягиня, – а не признал ты меня оттого, что живу уединённо. Терем мой в самой гуще леса спрятан. Только птичкам да зверушкам туда путь ведом.

– Негоже такую красавицу прятать, – Даждьбог улыбался, наблюдая за все больше и больше смущавшейся богиней, – пойдём в поле! Погуляем вместе! А хочешь, на коне моём прокачу! Смотри, какой конь у меня! – указал рукой куда-то вдаль.

Только сейчас Ягиня увидела красавца коня с гривой, ниспадающей долу, с пышным хвостом, мастью точь-в-точь с золотом пшеничным или с волосами своего хозяина.

– А пойдём! – отчаянно махнула рукой, соглашаясь, – только далеко не уезжай. Я не люблю, когда на меня пялятся. Погуляем здесь, в полюшке, да и ссадишь меня на этой же опушке.

Даждьбог свистнул так, что пшеница склонилась чуть не до земли. Конь, в два прыжка преодолев расстояние, тотчас замер перед хозяином и склонил голову. Юноша вскочил в седло, протянул руки, подхватил Ягиню и усадил перед собой.

Конь, мерно покачивая головой, брёл по полю. Уже давно были брошены поводья. Никто не приказывал ему, куда идти, никто не контролировал направление пути. Обеими руками Даждьбог обнимал Ягиню и жарко дышал ей в ложбинку между затылком и шеей. Что-то шептал на ушко. От этого дыхания, от этих слов по телу богини волной прокатывался незнакомый, а оттого пугающий, огонь.

Золотой конь остановился у кромки леса.

Юноша подхватил на руки свою драгоценную ношу и бережно понёс в чащу.

Расстались они, когда небо на востоке стало голубеть.

– Мне пора, – вздохнул бог, нежно целуя возлюбленную, – ты ведь знаешь, что у богов, равных мне, не только свои права, но и свои обязанности.

Ягиня только вздохнула и кивнула в ответ.

– Я приду сегодня вечером, – пообещал юноша, – жди!

Ответного кивка он уже не увидел, а Ягиня только и услышала топот копыт с каждой минутой становившийся все тише.

Богиня вышла на крыльцо терема. Села на ступеньки. Улыбнулась белке, соскочившей с высокой сосны в надежде на утрене угощение, погладила по крохотной головке опустившуюся на плечо пичугу. Прошептала:

– Ну что же, значит, судьба моя такая.