Отель «На неведомых дорогах» — 3

Конечно, Ягиня прекрасно знала о том, кто такой Даждьбог. Как и знала о том, что он давно обручен с Живой. И как только закончатся жнива, богиня, равная ему по силе, из рода могущественного и великого, войдёт в его терем на правах жены. Потому что, в какой бы глуши ты на жил, а слухом, как известно, земля полнится. Она ничего не сказала, ни в чем не упрекнула любовника, который пришел к ней уже в следующую ночь.

Ягиня приняла драгоценный гребень, принесенный в дар любовником. Приняла оттого, что прекрасно знала: явор и яхонт – символы власти Даждьбога. Сколько бы подарков не старался ей вручить бог после этого, – не взяла ни один. А с гребнем этим не расставалась всю жизнь.

***

Жива вовсе не была ни слепой, ни дурой. А потому не могла не заметить, что еще вчера влюбленный в неё жених вроде бы охладел. Не стремится проводить с невестой каждую свободную минутку. Да и по ночам пропадает невесть где.

Богиня хотела тотчас поговорить с женихом, устроить ему допрос с пристрастием, сопровождаемый скандалом со слезами. Да мудрые родители отговорили. Сказали:

– Не буди лихо, пока тихо! Пусть себе! Нагуляется перед свадьбой, а все равно твоим будет!

И братик, Перун, пообещал, что если Даждьбог вздумает обидеть сестричку, то мало ему не покажется! Вызовет блудливого женишка на честнОй бой, да и порешит на том же месте!

Живе вовсе не хотелось остаться безмужней в родительском тереме, а потому, к советам она прислушалась и решила сделать вид, что ни о чём не догадывается. Но каждый день выслушивала доклады леших и кикимор о том, где и с кем провёл очередную ночь её жених.

***

– Сегодня наша последняя ночь, – Даждьбог гладил распущенные черные, как вороново крыло, волосы Ягини, – завтра моя свадьба с Живой.

– Я знаю, – вздохнула богиня, – и ни о чём не жалею. Иди и будь счастлив.

Желтые листья, начавшие опадать с деревьев, грустно шуршали под копытами удалявшегося коня, уносящего к другой любовь всей её жизни.

Того, чей ребёнок уже рос у неё под сердцем.

***

Жива радовалась тому, что прогнозы родителей сбылись.

Сразу после свадьбы Даждьбог остепенился, стал больше времени уделять своим обязанностям. Да и по ночам исправно согревал супружескую постель.

И все было бы хорошо, не прошепчи ей однажды вечером кикимора, что там, в гуще леса, что-то весьма интересное происходит с Ягиней, которая и так не отличалась публичностью, а сейчас и вовсе глаз из своего терема не кажет.

Жена Даждьбога сразу уразумела и какой интересности жужжит ей на ухо ехидно улыбающаяся кикимора, и решила убедиться в достоверности слухов сама.

Березень журчал ручьями, одуряюще пах просыпающейся от зимнего сна землёй, зеленел пробивающейся на проталинах молодой травкой.

Ягиня наклонила к лицу усыпанную серёжками ветку берёзы и, зажмурив глаза, вдыхала терпкий аромат ожившего дерева.

Она вздрогнула, услышав, как за её спиной загудел, словно предупреждая о надвигающейся опасности, лес. Резко обернулась. И оказалась лицом к лицу с Живой.

– Я тебя убью! – визжала жена Даждьбога, уставившись на живот, заметный даже под одеждой, – я выцарапаю этого ублюдка из твоего брюха!

Ягиня испугано прикрыла живот руками и отшатнулась.

Деревья, растущие вокруг, хватали разгневанную Живу за полы одежды, за руки, старались опутать корнями её ноги. Крохотные птички бросались лицо, стараясь выклевать вытаращенные глаза богини, не ожидавшей такого отпора. Белочки сыпали с ветвей, словно камешки и норовили укусить за обнаженные части тела. Робкие зайчишки барабанили передними лапками везде, куда доставали, причиняя Живе неожиданную бль.

– Ничего ты мне не сделаешь в моем лесу, – усмехнулась Ягиня, – иди домой по-добру по-здорову!

– Тебя обрюхатил мой муж! – верезжала Жива. – Но тебе его не заполучить! Тебе не отнять у меня Даждьбога!

– Если бы хотела отнять, – голос Ягини был спокоен, – то подсеутилась бы раньше. Да и не знает он ничего о ребёнке. Так что иди домой и не приходи сюда больше!

***

Жива металась по горнице не зная как поступить, что предпринять? И нужно ли что-то предпринимать в принципе.

Если бы в этот день Даждьбог пришел домой чуть позже, не исключено, что у нас была бы совсем другая история…

Но он явился засветло, пребывая в хорошем настроении, и подошел к жене, намереваясь обнять её.

– Убери руки, кобель блудливый! – оттолкнула мужа Жива.

– О чем ты говоришь? – Даждьбог не имел понятия от осведомлённости жены в его предсвадебных похождениях. – И с чего бы тебе кобелём меня называть?! – нахмурился бог.

– Да с того, что только и умеешь, что баб да богинек брюхатить! – выпалила Жива и тут же прикусила болтливый язычок, поняв, что Ягиня не солгала. Что муж не имеет понятия о её беременности.

–А ну-ка, выкладывай! – схватил за руку чуть повыше локтя, – кто там моё дитя вынашивает?!

– А то сам не знаешь, – пробурчала богиня, – или у тебя столько полюбовниц, что и сам со счету сбился?!

Даждьбог нахмурился. Единственной, с кем он изменил невесте, была Ягиня. Он выпустил руку жены и шагнул к двери.

– Куда ты?! – взвыла Жива, хватая мужа за полу рубахи, – не пущу!