Отель «Нантакет»

Отец Чада собирался приехать только через несколько недель: занимался сделкой по работе. Лейт питалась исключительно яйцами вкрутую и диетической газировкой Dr Pepper, а Уитни ела и того меньше. И все же его мать всегда набивала холодильник так, словно на ужин собирались прийти все нападающие команды Philadelphia Eagles. Когда она решала что-нибудь приготовить, девяносто процентов еды отправлялось в мусорку (родители Чада никогда в жизни не убирали остатки в холодильник). Однако обычно Уитни не занималась кулинарией. Она или наливала себе вина, готовила попкорн в микроволновке и безотрывно смотрела сериалы на Netflix, или проводила время с подругами в яхтенном клубе. Продукты же так и лежали в холодильнике, пока не покрывались слизью или пушистой серой плесенью. Чада это никогда не волновало. Он даже внимания не обращал, пока Падди не прочитал ему целую тираду о «показном расточительстве» семейства Мейжор.

Чад решил, что купит три стейка, сыр и одну пачку чипсов.

— Я устроился на работу, — сообщил он.

— Да ну, — это были первые слова, что он услышал от Лейт с двадцать второго мая.

— В отеле «Нантакет». Буду убираться в номерах, — продолжил Чад.

Его мать моргнула.

— Я хотел что-нибудь сделать. Как-то все исправить.

— Твой отец и адвокаты все уладят, — сказала мать.

— Я не хочу сидеть сложа руки. Мне нужно устроиться на честную работу, получить деньги, отдать их Падди.

— Ох, милый мой, — вздохнула мать.

— Погоди… ты серьезно? — спросила Лейт. — Ты будешь мыть номера в отеле? Ты будешь… будешь…

— Уборщиком, — закончил за нее Чад.

Его сестра улыбнулась, и он обрадовался: он так давно не видел ее прекрасной улыбки. Но затем она разразилась истерическим смехом, который быстро перешел в просто истерику, а потом — в рыдания. Она схватила первое, что попалось под руку, — кофейную чашку с рисунком таксы — и швырнула в него со всей силы, словно играла в лакросс и пыталась забросить решающий мяч в матче против давнего соперника. Лейт промахнулась, и чашка разлетелась вдребезги.

— Ты! Никогда! Ничего! Не исправишь! — завопила она.

Чад ушел из кухни и направился к входной двери, сжимая в кулаке список покупок.

Да, его сестра была права: он ничего не исправит. Но он расшибется в лепешку, стараясь это сделать.

Мегда Инглиш прибыла на Нантакет в конце августа прошлого года и поселилась в гостевом домике рядом с домом ее брата на Вест-Честер-стрит. С тех пор она вела довольно тихую и скромную жизнь. Каждое воскресное утро в семь тридцать она ходила на службу в церковь на Саммер-стрит. Иногда Мегда встречалась с прихожанками (а также очень набожной и невероятно занудной сестрой Нэнси Твайн) и занималась вместе с ними рукоделием. А еще она готовила супы, жаркое и блюда с рисом — и все это до ужаса острое.

Уходя с совещания, Мегда усмехнулась про себя.

«Может, кто-то хочет поделиться секретом? Все свои, никто не осудит».

Конечно, секреты у Мегды были, но она была не настолько глупа, чтобы делиться ими с людьми, которых едва знала (причем большинство из них едва застало начало нового тысячелетия). Неужели их новая управляющая, женщина, которой было за тридцать, наивно полагала, что хоть где-то можно искренне сказать «все свои»? Мегде это казалось забавным.

Если бы Мегда все-таки поделилась одной из своих тайн, она бы сказала вот что: она была счастлива вновь выйти на работу. Тихая и скромная жизнь успела ей наскучить, и она не раз собиралась вернуться домой, в Сент-Томас. Да, Мегда устала от работы на круизных лайнерах, но на острове Лованго Кей собирались открыть новый курорт, и Мегда подумывала устроиться там заведующей хозяйством. Но потом ей написал Ксавьер и рассказал, что купил отель на острове, где она жила, даже не взглянув на него перед этим.

Ксавьер напоминал Мегде школьника, который делает стойки на руках и сальто назад, чтобы привлечь внимание девушки (то есть ее). Только в его случае вместо акробатических трюков он показывал, насколько богат: и с восстановлением отеля справился в рекордные сроки, и готов выплачивать персоналу по тысяче долларов в неделю. А орхидеи, что он прислал этим утром! Ксавьер ведь отлично знал, что «Ванды» — ее любимый сорт. Мегда оставила цветы у себя в кабинете — принеси она их домой, ей бы задали миллион вопросов, отвечать на которые совершенно не хотелось.

Мегда вышла из отеля и села в новенький Jeep Gladiator — частично джип, частично пикап, да еще и с откидывающимся верхом. Когда она впервые приехала на нем домой из автосалона, ее брат, Уильям, наградил ее весьма странным взглядом. Пожалуй, ему было интересно, откуда у нее взялось столько денег. Мегда сказала: «Я столько времени провела на кораблях, что стала одержима мечтой купить машину. Вот и потратилась, как появилась возможность». Если Уильяма не устроило такое объяснение, это уже были его проблемы.