Отель «Персефона»

– Факт массового отравления налицо, но это не дело рук какого-то негодяя, а досадное стечение обстоятельств, от которого ни один отель не застрахован. И теперь, когда нам надо действовать сообща, когда любое неосторожное слово или непродуманная фраза могут привести к крушению наших надежд, ты чуть ли не во весь голос заявляешь, что сотрудников намеренно отравили!

– Но если это действительно так?

– Нужны доказательства.

– И это говоришь ты? Ты, давший взятку инспекторам, которые как раз и приехали за доказательствами, а уехали без образцов воды и продуктов?

– Насчет взятки – это исключительно твои измышления, советую их не афишировать. Кроме того, инспектора уехали не с пустыми руками…

– Еще бы! – Эрика издевательски рассмеялась.

– Они уехали не с пустыми руками, – повторил Роберт, повысив голос, – а с образцами пива, которым предположительно отравились сотрудники.

– Разумеется, вскоре предположение превратится в уверенность.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе выгодно, чтобы отраву нашли именно в пиве. Тогда можно свалить вину за случившееся на недобросовестного производителя и не искать истинную причину. Ты отдал пиво на экспертизу, заранее оплатив результат, который тебя устроит.

– Камбанарис прав, – Роберт сокрушенно покачал головой. – У тебя в самом деле паранойя.

– И что ты сделаешь? Отправишь меня в психушку?

– Для начала – просто в Лондон.

– Думаешь, я так просто возьму и уеду?

– Я уже купил тебе билет. Рейс в пятницу. У тебя будет три дня, чтобы собраться и передать дела.

– И что я буду делать в Лондоне? – уточнила Эрика.

Губы плохо ее слушались, поэтому она проговаривала слова с особой тщательностью.

– Восстанавливаться после… гм… нервного срыва. Я прилечу к тебе, как только найду нового управляющего. Мы сходим на консультацию к грамотному специалисту на Харли-Стрит[11], и после нескольких сеансов терапии твое самочувствие, несомненно, улучшится.

– Ну хватит! Сейчас не девятнадцатый век, когда женщина, выйдя замуж, автоматически становилась собственностью мужа! Я вольна сама распоряжаться собой. Могу уйти от тебя хоть завтра. Могу подать на развод или уехать на другой конец света, и ты не сможешь мне помешать.

– Прекрасно. Любой из этих вариантов меня устроит. – Роберт вынул из ящика конверт и положил на стол перед Эрикой. – Здесь билет и наличные. Еще столько же я переведу на твою банковскую карту, как только ты окажешься в Лондоне.

– Ты не можешь заставить меня уехать!

– Вынужден закончить нашу беседу. У меня назначена встреча, но сначала я должен позвонить.

Эрика молча встала и пошла к двери.

– Ты забыла конверт.

– Не надейся, что сможешь откупиться от меня так же, как откупился от инспекторов, – не останавливаясь, бросила Эрика. – Я остаюсь в «Персефоне», даже если ты снимаешь меня с должности. Буду жить как частное лицо, могу даже оплатить номер – из собственных средств.

– Это что, вызов?

– Не говори ерунды. – Эрика задержалась на пороге. – Я просто отстаиваю свои права, но прежде всего – забочусь о безопасности постояльцев. Пока я здесь, надеюсь, нового несчастья не случится. – с этими словами она вышла из кабинета.

После разговора с Робертом, расставившего все точки над «i», Эрика испытала едва ли не облегчение. Она предпочитала знать правду, вместо того чтобы блуждать в потемках, безосновательно надеясь на лучшее. Утратив права на Роберта и на отель, взамен Эрика получала полную свободу действий и могла поступать по своему усмотрению. Вряд ли Роберт выставит ее из «Персефоны» насильно. В любом случае, у нее еще оставалось время до пятницы.

Возможно, запоздало подумала Эрика, ей следовало подыграть Роберту, сделав вид, будто она согласна на его условия, тогда контроль над ней в эти три дня до отъезда был бы ослаблен. Но нет – она не станет притворяться: слишком противно и не стоит того. Никто не сможет сказать, что Эрика Трейси, в девичестве Джоунс, потеряла остатки самоуважения из страха перед мужем (фактически, уже бывшим).

Неужели с момента ее приезда в «Персефону» прошло всего полтора месяца?..

Сейчас это казалось почти невероятным – настолько быстро сменяли друг друга события.

Эрика не могла, не хотела продолжать борьбу за собственное счастье. Видно, ей и в самом деле лучше быть одной. Она притягивает беды, как стоящее посреди поля дерево притягивает молнии. Когда это началось? Наверное, со смерти Персефоны.

Очнувшись от глубоких раздумий, Эрика обнаружила, что сидит на террасе обеденного зала. Перед ней стояла тарелка с запеченными баклажанами и овощным салатом. Когда она успела это заказать и главное – съесть почти половину порции?.. Эрика явственно ощущала во рту вкус еды, но сам процесс почему-то выпал из ее памяти.

Несмотря на время ланча, на террасе она была одна. Обеденный зал тоже был практически пуст – Эрика видела свободные столики через панорамное окно. Значит, слухи об отравлении уже разнеслись по отелю. Что ж, тем лучше. Ей предстоит меньше работы.