Отель «Прага»

Несколько лет назад он неожиданно решил стать агентом Алехандро, к тому времени уже довольно известного художника. Алехандро не возражал. Агента у него не было, а необходимость в нем была, причем чем дальше, тем серьезнее. Он был уверен, что Эрнесто, поиграв немного в новую игру, потом опять куда-нибудь переметнется, однако время шло, а брат продолжал заниматься его делами. У него все получалось. Он словно попал вдруг в свою стихию. Ему нравилось ездить, договариваться, созваниваться; у него обнаружился художественный вкус и проявилось чутье – все работы Алехандро за последние годы так или иначе были пристроены либо получили своего ценителя на различных выставках.

И теперь Алехандро опасался лишь того, что когда-нибудь Эрнесто все-таки наскучит это дело и он вновь примется за старое, мучая себя и окружающих. Так что мысль о том, чтобы расширить поле деятельности брата, дабы удержать его на удачно найденном поприще, приходила ему и раньше. Он говорил ему об этом, но Эрнесто отмахивался – ему вполне хватало забот с одним Алехандро, тем более что тот с каждым годом набирал вес в мире искусства и становился все востребованнее. И вот наконец Эрнесто сделал еще один шаг вперед. Это не могло не радовать, потому что означало, что он больше не собирается ничего менять.

Распрощавшись, уже вполне мирно, с братом, Алехандро опустил трубку в карман пиджака, подошел к Инме, успевшей за это время поменять красное платье на белое, обнял ее.

В большом, до полу, зеркале они смотрелись как отец с дочерью, хоть и не были похожи. Прорва лет между ними бросалась в глаза, но Алехандро это не расстраивало, он давно привык не обращать внимания на условности. Инма была ему почти что жена, даже не почти, а жена, если не считать отсутствия регистрации брака, а разница в возрасте его не волновала. Как и ее. Любви нет дела до прожитых лет. Так говорила бабушка Инмы, на удивление разумная женщина, в отличие от ее дочери. И пусть в зеркале отражался немолодой мужчина, в кольце рук которого замерла тонкая высокая фигурка юной красавицы, в действительности они были, как полагал Алехандро, почти ровесники. Да, их жизни немного разминулись во времени, но в общем и целом все-таки попали примерно в один период. Что же касается возраста – это понятие гораздо более сложное, чем количество лет, и состоит из множества компонентов, таких как состояние души, взгляд на мир, живость мысли и прочее.

Алехандро вплоть до недавнего времени считал, что еще полон сил и энергии. Но потом что-то сломалось, одновременно с тем досадным нарушением сна, и он начал чувствовать усталость уже как признак недалекой старости. Это ощущение еще не было острым, еще не утомляло и не пугало, но все-таки уже существовало. Чаще оно проявлялось в периоды упадка, депрессивного настроения.

Сейчас настроение пришло в норму. С братом все было в порядке, а Инма стояла рядом, обнимала его за шею ладонями, с улыбкой чмокала то в щеку, то в нос, и Алехандро снова чувствовал себя молодым и здоровым.

– Любовь моя, – прошептала Инма. – Я так соскучилась…

Алехандро усмехнулся. Он знал это. И он тоже соскучился.

– Хочешь, погуляем сегодня по городу? – спросил он, решив ради нее принести себя в жертву. Он так устал за эти дни, что вообще не выходил бы из номера.

– Конечно, хочу. Но сначала в ресторан. Я первый раз надела сегодня это платье, я же должна в нем куда-то сходить?

– Ты купила его в Дрездене?

– Да. На распродаже. Оно мне идет?

– Тебе все идет, – сказал Алехандро, целуя ее волосы. – А красное почему сняла?

– Красное я надену завтра. Сегодня я не в том настроении.

Алехандро кивнул, хотя никогда не понимал этой логики Инмы. Он не раз видел, как она надевала черное или фиолетовое, будучи в прекрасном расположении духа.

– В поезде я долго смотрела в окно, Алехандро. И сочинила стихотворение. Для тебя. Я все пишу только для тебя, ты знаешь.

Он снова кивнул.

– Ты мой Ромео. Иногда я едва не теряю сознание от любви…

– Перестань, – сказал он, поморщившись.

– Как ты не любишь банальностей!

– Так ты нарочно их говоришь?

– Нет, что ты, нет. Просто иногда так получается. К тому же, я немного устала в дороге и мой iq несущественно понизился.

– Пойдем скорее, Инма. Кажется, я на самом деле сейчас потеряю сознание.

– Почему?

– Ну уж не от любви, конечно…

– А почему?

– Есть хочу.

***

В этот дневной час в ресторане отеля почти никого не было. Пара милых старушек чинно сидела за столом в середине зала в ожидании своего заказа, а за столом у окна расположилось бледнолицее и полнотелое семейство из трех человек, судя по виду – немцы. Эти уже поглощали свой обед, жизнерадостно о чем-то переговариваясь и роняя ломтики картошки фри на скатерть и на пол.

Солнце сияло так ярко, что освещало весь зал даже через тонкие, но плотные светло-розовые шторы на огромных окнах.

Алехандро, сожалея о том, что тут Инме некому показать себя в новом платье, провел ее в дальний угол зала, к столу у окна.

– Что ты будешь есть? – спросил он, открывая тяжелую папку меню.