Отель с темными окнами

Путешествие на станцию метро не дало тех результатов, на которые он рассчитывал. Лев надеялся, что удастся поговорить с пассажирами, что найдется хоть кто-то, кто заметил несколько больше, чем упавшего без видимых причин человека. Но в результате ему пришлось лишь убедиться, что убийца и на этот раз смог проделать все ювелирно и совершенно незаметно для окружающих.

«Как же ему это удается? – недоумевал он. – Посреди бела дня, на глазах нескольких десятков совершенно трезвых и вменяемых людей совершить убийство и после этого как ни в чем не бывало идти дальше по своим делам. Маньяк он или не маньяк, но нервы у этого парня просто стальные».

Припарковавшись возле Управления, он направился не в свой кабинет, а в технический отдел. Формальная процедура установления личности по номеру телефона предполагала отправку официального запроса сотовому оператору и терпеливое ожидание ответа, что наверняка заняло бы достаточно много времени. А Лев не хотел ждать. Да и Орлов в разговорах постоянно акцентировал, что время дорого. Поэтому формальности он решил оставить на потом и в данный момент сосредоточиться на существе дела.

Лев знал, что технари, которые, в числе прочего, занимаются и прослушкой, имеют не только официальные, но и личные контакты в разных полезных организациях. И именно эти контакты он рассчитывал задействовать.

Коллеги не обманули его ожиданий. Перемолвившись парой словечек с тем и с другим, Гуров уже через двадцать минут имел в своем распоряжении полное имя и паспортные данные молодого человека, убитого на станции «Рижская».

Им оказался некто Лаптев Антон Геннадьевич, двадцати восьми лет от роду. До момента своей безвременной кончины проживал Антон Геннадьевич в Медведково, и, не тратя даром золотого времени, Гуров поехал по этому адресу.

Дорога заняла около двух часов. Прибыв на место, он обнаружил, что дом № 44 по улице Шокальского, который был ему нужен, представляет собой коммуналку в старом жилом фонде, очень похожую на ту, в которой проживала Лариса Бетрищева, отвязная подружка богатенького «мажора».

Без труда отыскав девятую комнату, находившуюся на первом этаже, Лев постучал в запертую дверь. На стук никто не ответил, и он решил обратиться за консультацией к неопрятной женщине, гремевшей кастрюлями на общей кухне.

– Мне нужен Антон. Антон Лаптев, – вежливо поздоровавшись, сказал Гуров. – Нужно с ним поговорить. Не подскажете, когда он бывает дома?

– Ты из милиции, что ль? – оценивающе смерив взглядом полковника, проговорила в ответ женщина. – Хотя можешь и не отвечать, конечно, из милиции. Я вашего брата за версту чую. Поговорить ему нужно. Больно много возьмешь ты тут разговорами. Людка, что ль, опять вызвала?

– Людка? – Разговор становился все интереснее.

– Она может, – не слушая, продолжала женщина. – Такую стерву еще поискать. У самой с утра до ночи шалман гудит, а ей, вишь ты, Антошкины дружки помешали. А я тебе так скажу: она пускай сначала у себя порядки наведет, а уж потом на других жалуется. К Антошке у меня претензий нет. Он парень тихий. Когда трезвый. Разве что выпьет иногда… тогда – да, тогда бывает. И нагрубить может, и прочее всякое. А что, человеку тоже расслабиться нужно. Иногда. А вот у Людки этой, почитай, каждый день праздники эти празднуются. Так что, если поговорить хочешь, ты лучше с ней поговори. Призови к порядку. А Антошка… он тихий. На работу ходит, за комнату платит аккуратно, не мусорит. А Людка эта…

– Значит, Антон сейчас на работе? – прервал Гуров этот затянувшийся монолог.

– Да, уехал. Он каждый день ездит. Неделю в дневную смену, неделю в ночную. На мойке работает, машины моет. Круглосуточно. Далеко где-то. На метро ездит. Не знаю куда. Рано выходит, поэтому и говорю, что далеко. Смена-то у него с десяти начинается, а его уже в восемь дома нет. Иногда даже не завтракает, чтоб ко времени успеть.

– А что, Антон один живет? Завтрак ему приготовить некому?

– Нет, почему один? Не один. С мамкой живет. Вон она, Валя, в соседней комнате, тут же рядом, в десятой. Только завтраки готовить ей не с руки. Неходячая она у нас. Парализованная. Заболела, ударил инсульт, и парализовало. Вся левая сторона отнялась, ногами совсем не ходит. Так что это Антошка за ней присматривает, а не она за ним. Ну и мы иногда… помогаем.

– В соседней комнате, говорите? А пообщаться с ней можно?

– Можно, почему нельзя? Зайди, пообщайся. У нее там открыто, не запирают. Мало ли что, больной человек. Только она говорит плохо и слышит так же. Поэтому ты погромче спрашивай, к самому уху наклонись.

Из кухни Гуров вновь прошел в коридор и, вежливо постучав, приоткрыл дверь комнаты номер десять.

Унылая картина, которую он обнаружил там, не могла не вызывать сострадания. В мизерной комнатушке среди грязи и разбросанных в беспорядке вещей стояла кровать. На ней, полуприкрытая серыми простынями, лежала женщина. Глаза ее неподвижно смотрели в потолок, и казалось, что она погружена в глубокую медитацию, абсолютно отрешившись от всего, что происходит вокруг.