Отель «У погибшего альпиниста». Повесть

К дорогой было можно. Дорогая в прежней позе возлежала под торшером, теперь уже полностью одетая. Она встретила нас своей чарующей улыбкой. Старый хрыч подсеменил к ней и поцеловал ей руку - тут я почему-то вспомнил, что он, по словам хозяина, лупит ее плеткой.

- Это инспектор, дорогая, - проскрипел Мозес, валясь в кресло. - Вы помните инспектора?

- Ну как я могла забыть нашего милого господина Глебски? - откликнулась красавица. - Садитесь, инспектор, сделайте одолжение. Чудная ночь, не правда ли? Столько поэзии!.. Луна…

Я сел на стул.

- Инспектор делает нам честь, дорогая, - объявил Мозес, - подозревая нас с вами в убийстве этого Олафа. Вы помните Олафа? Так вот, его убили.

- Да, я уже слыхала об этом, - сказала госпожа Мозес. - Это ужасно. Милый Глебски, неужели вы действительно подозреваете нас в этом кошмарном злодеянии?

Мне все это надоело. Хватит, подумал я. К чертовой матери.

- Сударыня, - сказал я сухо. - Следствием установлено, что вчера примерно в половине девятого вечера вы покидали столовую. Вы, конечно, подтверждаете это?

Старик негодующе заворочался в кресле, но госпожа Мозес опередила его.

- Ну, разумеется, подтверждаю, - сказала она. - С какой стати я буду это отрицать? Мне понадобилось отлучиться, и я отлучилась.

- Насколько я понимаю, - продолжал я, - вы спустились сюда, в ваш номер, а в начале десятого вновь вернулись в столовую. Это так?

- Да, конечно. Правда, я не совсем уверена относительно времени, я не смотрела на часы… Но скорее всего, это было именно так.

- Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили, сударыня, видели ли вы кого-нибудь на пути из столовой и обратно в столовую.

- Да… кажется… - сказала госпожа Мозес. Она наморщила лобик, и я весь так и напрягся. - Ну конечно! - воскликнула она. - Когда я уже возвращалась, я увидела в коридоре парочку…

- Где? - быстро спросил я.

- Ну… сразу налево от лестничной площадки. Это был наш бедный Олаф и это забавное существо… я не знаю, юноша или девушка… Кто он, Мозес?

- Минуточку, - сказал я. - Вы уверены, что они стояли слева от лестничной площадки?

- Совершенно уверена. Они стояли, держась за руки, и очень мило ворковали. Я, конечно, сделала вид, будто ничего не заметила…

Вот она, заминочка Брюн, подумал я. Чадо вспомнило, что их могли видеть перед номером Олафа, и не успело ничего сообразить, а потом принялось врать в надежде, что как-нибудь да пронесет.

- Я - женщина, инспектор, - продолжала госпожа Мозес. - и я никогда не вмешиваюсь в дела окружающих. При других обстоятельствах вы бы не услышали от меня ни слова, но сейчас, мне кажется, я обязана быть вполне откровенной… Не правда ли, Мозес?

Мозес из своего кресла пробурчал что-то неопределенное.

- И еще, - продолжала госпожа Мозес. - Но это уже, наверное, не имеет особенного значения… Когда я спускалась по лестнице, мне повстречался этот маленький несчастный человек…

- Хинкус, - просипел я и откашлялся. У меня что-то застряло в горле.

- Да, Финкус… его, кажется, так зовут… Вы знаете, инспектор, ведь у него туберкулез. А ведь никогда не подумаешь, правда?

- Прошу прощения, - сказал я. - Когда вы встретили его, он поднимался по лестнице из холла?

- Даже полицейскому должно быть ясно, - раздраженно прорычал Мозес. - Моя жена ясно сказала вам, что она встретила этого Фикуса, когда спускалась по лестнице. Следовательно, он поднимался ей навстречу…

- Не сердитесь, Мозес, - ласково произнесла госпожа Мозес. - Инспектор просто интересуется деталями. Наверное, это ему важно… Да, инспектор, он поднимался мне навстречу и, по-видимому, именно из холла. Он шел не спеша и, кажется, глубоко задумавшись, потому что не обратил на меня никакого внимания. Мы разминулись и пошли каждый своей дорогой.

- Как он был одет?

- Ужасно! Какая-то кошмарная шуба… как это называется… овчина! От него даже, простите, пахло… мокрой шерстью, псиной… Не знаю, как вы, инспектор, но я думаю: если у человека нет средств прилично одеваться, ему следует сидеть дома и изыскивать эти средства, а не выезжать в места, где бывает приличное общество.

- Я бы многим здесь посоветовал, - прорычал Мозес поверх кружки, - сидеть дома и не выезжать в места, где бывает приличное общество. Ну что, инспектор, вы, наконец, закончили?

- Нет, не совсем, - проговорил я медленно. - Еще один вопрос… Вернувшись к себе после окончания бала, вы, сударыня, наверное легли спать и крепко заснули?

- Крепко заснула?.. Да как вам сказать… Так, подремала немножко, я чувствовала себя возбужденной - вероятно, выпила немного больше, чем следовало…

- Но, вероятно, вас что-то разбудило? - сказал я. - Ведь когда я позже так неловко ворвался в ваш номер - я приношу вам глубочайшие извинения, - вы не спали…

- Ах, вот вы о чем… Не спала… Да, действительно не спала, но я не могу сказать, инспектор, чтобы меня что-то разбудило. Просто я чувствовала, что сегодня мне как следует не заснуть, и решила почитать немного. И вот, как видите, читаю до сих пор… Впрочем, если вы хотели узнать, слышала ли я ночью какой-нибудь подозрительный шум, то я могу твердо сказать: нет, не слышала.

- Никакого шума? - удивился я.