Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

Личное дело Лёзова симпатизировать иудаизму или протестантизму и не любить православие. Это, однако, не освобождает его от обязанности придерживаться хотя бы минимальной человеческой и научной добросовестности, тем более, что тональность его статьи не вызывает сомнений в том, что автор вещает непосредственно с научного Олимпа. Следовательно, без серьезных доказательств не обойтись. Но претензия Лёзова на объективный научный анализ ничем не подкреплена. В статье нет научных аргументов, а есть лишь их имитация и голословное постулирование «убийственных» для о. Александра, но совершенно фантастических утверждений и выводов. То, что внешне выглядит как научная аргументация, при ближайшем рассмотрении оказывается многоэтажной подтасовкой. К тому же, выдвигая свои обвинения, автор занимается не только «чтением мыслей» о. Александра, но и их интерпретацией. Это забавно, но и отвратительно.

Ненависть застит глаза. Говоря о «публичном провале» о. Александра, Лёзов явно выдает желаемое за действительное, а чтобы убедить читателя в правдоподобности своих измышлений, поступает в соответствии с рецептом: назови белое черным, но чтобы тебе поверили, делай это постоянно, систематически, не переводя дыхания (или — по пословице: клевещи, клевещи, авось, что и останется). Вот тогда люди скажут: «Нет дыма без огня».

Казалось бы, чувство самосохранения должно было удержать автора от столь бессмысленной лжи, но нет, удержу он не знает: «Перо его местию дышит». Какое там «не судите, да не судимы будете»! Лёзов претендует на Божественную прерогативу (или прерогативу Конституционного суда): его приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Остается привести его в исполнение.

Лёзов не внял совету Пушкина: «Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением… Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении». Лёзов сделал как раз обратное: он бросил оболганного им «высокого и могущего» на растерзание толпе. Но он рано празднует победу: толпа растерзает лишь сработанный им муляж — подлинный же отец Александр для нее недосягаем.

Похищение еврейских младенцев

Обратимся к одному из центральных сюжетов статьи («Похищенные дети»), ради которого, быть может, всё и было затеяно. Здесь впервые появляется видимость научной и даже теологической аргументации, однако быстро выясняется, что автор выступает не как теолог и вообще не как человек науки, а как религиозный политик (точнее, политикан). Для него политика — «чистое слово, которое он не хочет отдавать негодяям». Что ж, за неимением других чистых слов пусть пользуется этим.

Суть этой главки состоит в информировании тех, кому положено, о том, что крещеным евреям в приходе о. Александра предлагалось сомнительное «иудеохристианство», что приход в действительности был еврейским (эта идея провоцируется имплицитно, или, если угодно, суггестивно), что сам о. Александр, «всю жизнь испытывавший на себе проявления ксенофобии в РПЦ», стоял на почве «христианского антииудаизма» (т. е. был антисемитом) и мыслил «в расовых категориях». Таким образом, Холокост (катастрофа европейского еврейства) был для него совершенно безразличен, иначе он не стал бы заниматься ««христианским свидетельством» перед евреями, т. е. миссионерством».

В результате евреи, вместо того, чтобы пребывать в лоне иудаизма, как им положено по рождению, ввергались в совершенно чуждое им христианство (причем в худшую его разновидность — православие), теряя тем самым свою традиционную идентичность. Понятно, что вина о. Александра вполне очевидна: реализуя принадлежащую Льву Карсавину программу христианского («окончательного»?) решения «еврейского вопроса», он «мастерски создавал иллюзию, что совмещение (еврейства и православия. — В. И.) возможно и даже дает религиозные преимущества перед христианами «из язычников»». Во всем этом автор обнаруживает «то же иллюзионерство» и «нечестность», о которых он уже говорил выше.

Я намеренно столь подробно изложил лёзовскую аргументацию, чтобы читатель смог в полной мере оценить всю прелесть (и подлость) авторского замысла. Национально озабоченным «патриотам» сообщается, что они правы, обвиняя о. Александра в создании некой «еврейской Церкви» внутри православия, ортодоксальным сионистам — что еврей — христианский миссионер намного опасней, чем юдофобствующий русский священник, безрелигиозным либералам — что в Православной Церкви при всем желании ничего доброго не отыщешь.