Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

«Словарь по библиологии» — не только памятник библейской историографии, но и огромный материал для понимания библейских корней русской церковности, культуры, философии. Он свидетельствует и о колоссальной эрудиции автора, и о его верности православной богословской традиции.

Лёзов издевательски пишет, что о. Александр «стремился втиснуть христианство в узкие рамки дозволенного политической ситуацией и этосом РПЦ». Насчет «политической ситуации» всё уже ясно, что же до «этоса РПЦ», то здесь тоже вышла неувязка. Строгое следование иконописному канону не помешало Рублеву создать свою Троицу. Подобно этому, следование православной догматике не помешало о. Александру стать абсолютно независимым и в высшей степени оригинальным мыслителем, причем мыслителем вселенского масштаба (как бы неприятно это не было Лёзову). Он не только углубил и обновил философскую мысль, но и создал новый язык для исповедания веры. Философские воззрения о. Александра можно определить как христоцентрический персонализм, уходящий своими корнями в персонализм Нового Завета. Свобода как один из важнейших законов Духа была для него неразрывно связана с христианским провозвестием.

Отец Александр глубоко усвоил и переосмыслил вершинные достижения мировой науки и опирался на них. Он прекрасно владел научным инструментарием, однако не ограничивался им. Его книги — та же проповедь, они относятся не только к области знания. Он говорил: «Время кабинетного изучения религии миновало». И еще: «Познание сущности мира лежит за пределами науки… У науки нет ответов на вопросы этики и смысла бытия». Нелепо подходить к богопознанию с критериями научности, а книги о. Александра — прежде всего плод богопознания. Это синтез откровения и поэзии, знания и веры. Он умел писать о Библии не только языком академических статей, но и поэтично, как художник. Он соотносил Св. Писание с литургическим, медитативным, эстетическим опытом православия.

Подчеркивая превосходство своего мышления («научного») над мышлением о. Александра («ненаучным»), Лёзов забыл евангельские слова: «…всякий, возвышающий сам себя, унижен будет» (Лк 18, 14). Это универсальный закон, не знающий исключений. У Лёзова не научный, а политизированный рационалистический подход. Знакомясь с ним на практике, убеждаешься в справедливости слов о. Александра: «Чистая рациональность может стать духовно убийственной». Каждый может увидеть, что вынес Лёзов «из злого сокровища сердца своего» (Лк 6, 45). Можно лишь догадываться, какой владыка будет окунать в лёзовский яд «свои послушливые стрелы», но что владыка найдется — сомнений нет.

И еще одна цитата: «Я немного знаком с домашней библиотекой о. Александра и уверен: все эти работы он держал в руках (об этом свидетельствует и случайный подбор литературы: чем богаты…), некоторые из них он проглядывал, кое-что читал внимательно». Читатель, конечно, узнал в этом соглядатае, собирающем компромат на того, кто был его духовным отцом, известного персонажа из Книги Бытия. Фигура, архетип которой олицетворен в библейском Хаме, представлена в этом отрывке с предельной выразительностью. Научное обличье современного хамства — интеллектуальная смердяковщина. Мы еще раз убеждаемся в том, что Библия — книга на все времена, и в ней, если читать ее внимательно, можно найти ответ на любой вопрос наших дней. Экклезиаст прав: «…что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

«Читая воспоминания «профессиональных детей», я чувствую боль и стыд. Ведь личность А. В. Меня была гораздо значительнее, чем позволяют судить эти свидетельства». Услышав такое, в контексте лёзовской статьи, не знаешь, смеяться или плакать. Рекорд либерального фарисейства вряд ли скоро будет побит.

Среди прочего, Лёзов, как бы спохватываясь, задает себе вопрос: «Зачем я стремлюсь навязать ему (о. Александру. — В. И.) роль, на которую он сам не был согласен?» (фрейдистская обмолвка). Вот именно: зачем? Автор, по–видимому, считает этот вопрос риторическим и оставляет его без ответа. Между тем ответ есть.

Моцарт и Сальери

Статья Лёзова завершается пометкой в скобках: «газетный вариант». Стало быть, впереди вариант журнальный (или книжный?), где грязь уже можно будет черпать ведрами[34]. Учитывая предыдущие публикации, приходишь к выводу, что изничтожение о. Александра — не просто хобби, a idee fixe автора. Похоже, мы имеем дело с довольно распространенной болезнью, с тем, что можно назвать — «синдром Сальери».