Отец императоров. Книга 1. Дочь - повелительница Зари

       Пришлось опять действовать Загребному. Он сам нацелил свою любимую гаубицу на передовые отряды противника и произвёл с пяток навесных и дальних выстрелов картечью. Только два из них попали по живой силе противника, но и этого оказалось достаточно для последней, но весьма-таки кровавой точки в сражении. Воины десанта тут же бросили оружие и уселись наземь. А на каждом, оставшемся на плаву корабле выкинули на рею белый флаг. И всего таких кораблей оказалось девяносто три. И когда Семён их тщательно пересчитал дрожащим пальцем, то не в силах был больше скрывать своего восторга. Совсем для себя непроизвольно он подхватил замершую возле него Люсию на руки и стал подкидывать, словно малого ребёнка с радостными криками:

       - Ура, ура, ура! Та представляешь: мы теперь будем иметь свой флот! Самый сильный и непобедимый в мире! И сотрём в порошок всех врагов! Хоть на море, хоть на суше! Ура, ура, ура!!!

    НЕМЫСЛИМЫЕ ТРОФЕИ

       В исторические хроники записей, строчки о ходе самой Граальской битве, заняли до странности мало места. Но вот последующие описания трофеев и сам процесс изымания этих трофеев любители протоколов описывали очень долго, тщательно и очень велеречиво. Да и по реальному времени всем войскам пришлось трудиться не только весь день, но и целую ночь. Потому что чуть ли не сутки понадобилось малочисленному гарнизону города, при тотальной поддержке гражданского гарнизона самообороны, чтобы разоружить, пленить, пересчитать, а потом ещё и разместить в местах с должными условиями присмотра более двадцати тысяч людей и около сотни демонов. Ну а уж уборкой трупов своих погибших товарищей по агрессии занимались выделенные группы из числа военнопленных. Они просто увозили тела в отрытое море на шлюпках и там сбрасывали с грузом в более глубоких местах. Морская живность, и так в изобилии кишевшая возле побережья, только обрадовалась такому подарку.

       Самые продолжительные процедуры пошли на зачистку кораблей, теперь уже принадлежащих Салламбаюру от неприятеля. Их по двое, или трое, под командой голоса с берега и под прицелами пушек с фортов заводили в порт и располагали в плотном строю вдоль пустующих пирсов. Затем выводили команду на берег, тщательно обыскивали вначале её, потом непосредственно корабль и только потом в залив летела очередная команда. А плененную команду делили по нескольким категориям и под конвоем отправляли в разные места заточения или отсидки. Старших офицеров армады и выявленных предателей отправляли в глубокие казематы королевской тюрьмы, где и располагали в тесных одиночных камерах. Пожалуй, впервые за последние триста лет тюрьма переполнилась настолько, что даже из нескольких подсобных и пыточных помещений пришлось делать общие камеры.

       Младших офицеров и некоторых купцов с гражданскими капитанами, которые погнались за грязной добычей, располагали в местах заточения при управе бургомистра и при гауптвахте воинского гарнизона. И третью группу, самую многочисленную Семён предложил разместить в древнем, полуразрушенном со времен последней войны амфитеатре. Но и там поместилась только треть "желающих". Остальных разместили в наспех оборудованном силами самих военнопленных открытом лагере вдоль единственной целой городской стены. Вполне естественно, что снаружи города.

       Благо еще, что на каждом корабле оказалось вполне достаточно провизии, дабы кормить всю эту прорву неожиданных нахлебников. По крайней мере, две, а то и три недели никому из военнопленных голод не грозил. А вот запасы воды - были не беспредельны. Посему каждому выдавали строго ограниченную пайку. Ещё в ночь, накануне разгрома армады, Река Талая обмелела полностью. И вся жизненная влага поступала в город по интенсивно действующему водопроводу, вторая линия которого должна была вступить в строй лишь через две недели. Правда барон Шенре, когда ему выделили несколько тысяч бывших моряков и воинов, без сомнений теперь мог ускорить работы на своей стройке века. Что он и сделал, пообещав дать вторую мощную струю гораздо раньше, всего лишь через неделю.

       Ещё четыре тысячи людей, которых отобрали из состава пленных, чуть позже, день на третий, отправили на комбинат по производству цемента, где они трудились на самых тяжёлых работах и добывали известняк и мел в открытых карьерах. По крайней мере, они хоть недаром хлеб ели и хоть кое-как отрабатывали средства, которые уходили на их охрану и содержание.