Отец моего парня

— Достаточно… Для чего, а? Тебе на почту сбросить или на листочке написать? — выгнула бровь вопросительно и этот удивительный человек, судя по задумчивости, принял все за чистую монету. Я даже от смеха прыснула. — Не буду я тебе ничего говорить. Тема закрыта! Все, забудь.

— Ага, забудешь тут! — хохотнул он, но как-то не весело, а нервно скорее. — Меня ж теперь съедает, что где-то по миру ходит пять хмырей, которых ты любила. Так руки и чешутся…

— Во-первых, не пять, а четыре. Или ты себя тоже за хмыря считаешь… Ну и самооценочка, медвежонок! Тебе бы к психологу походить, курсы там какие-то по саморазвитию пройти… — тот ущипнул меня за бок. Я завизжала, но все равно продолжила: — Во-вторых, один из этих «хмырей» твой сын вообще-то! — второй бок пал жертвой его цепких пальчиков. — А, в-третьих, не любила я никого из них. Точно тебе говорю. Легче стало?

— Откуда ты знаешь, что не любила, Машунь? — с интересом, как-то задумчиво просил он и я чуть не ляпнула в сердцах то, что потом обратно не воротишь.

А знала я потому, что впервые за двадцать один год испытала что-то, от чего-то коленки подкашиваются. Что-то пьянящее, безумное и такое неожиданно приятно. То, что питало меня намного больше еды. То, что давало смысл просыпаться по утрам и засыпать по вечерам.

— Просто, — голос осип, — знаю и все… Женская чуйка.

Больше Дима ко мне не приставал, но я знала, что это дело времени. А кино мы второй рай все-таки посмотрели и, как и в первый раз, показывали только одно очень даже симпатичного депутата и его губы… Такие манящие, доводящие до одури.

— Во сколько у тебя завтра самолет? — понуро спросил Дима, неотрывно глядя перед собой на двери общежития. Мне почему-то тоже совсем не весело было.

— Поезд, — поправила его я, — В пять утра. Через сутки буду на месте.

— Охренеть… Двадцать первый век, Машунь, — закатил глаза он, — Ты вообще слышала, что можно не сутки в поезде трястись, а час в воздухе? Ой, стой… Или это экстрим у тебя такой? Так может тогда сразу на роликах поедешь? Или на велосипеде? Я ради такого случая тебе даже его подарю.

— Дим, — настала моя очередь закатывать глаза. — Очень смешно. Ха-ха.

— Нет, ну ты представь, — не унимался этот умник, — Ты, снегопад, минус двадцать и двухколесный друг. Я бы для большего драматизма советский брал, ага. Без шипованной резины.

— Так дешевле! — окунула его в реальность я и Димочка рот прихлопнул. Наверное, выдохся просто. — Мне по студенческому билету вообще копейки выходит, а если акция так вообще…

Я застопорилась на центральной двери, где заметила знакомый силуэт. Это был Валера с букетом ромашек. Парень безрезультатно пытался до меня дозвониться. Его номер я таки окончательно удалила и заблокировала.

— Мне надо с ним поговорить, — выдохнул мужчина серьезно, а затем даже к двери потянулся. А мне вдруг так страшно стало, до одури. Резко схватив его за руку, быстро одернула на себя. Дима аж опешил от неожиданности.

— Прошу тебя, не надо! Я... сама хочу. Так будет правильно… — затараторила быстро, потому что Дима явно не выглядел человеком, который собирается слушать чьи-то доводы. И вот он уставился на меня, мол: идти, говори. Я тут же заныла в голос: — Это такой хороший вечер, прямо один из самый лучших в моей жизни… Не хочу его портить грустными разговорами. Давай в другой раз, а? Не сейчас…

— Маш, — тяжелый вдох его заставил меня нервничать еще больше, я так сильно сжала его руку, что наверняка останутся следы от ноготков. — ты ведь понимаешь, что это глупости? Чем раньше Валера узнает, тем лучше. Причем для всех троих.

— Знаю, — согласно закивала, бросив на парня быстрый взгляд. Он, кажется, уходить не собирался. Снова кому-то звонил. — Только не сегодня. Пожалуйста-пожалуйста…

И когда ситуация просто не могла стать хуже, на улицу вышла Лера и впустила его в комнату. Снова! Хотя я запретила ей это делать строго на строго. Но, она ведь лучше знает, как мне надо жить! И, главное, с кем быть! Последнее время она не вызывала у меня ничего, кроме раздражения.

— Бесит меня твоя соседка, — процедил сквозь зубы Дима, но тут же хлопнул в ладони: — В общем, так: я могу пойти у тебя на поводу, пчелка. Снова! Но у меня есть условия. Мы сейчас к хренам сдаем твоей билет на поезд, и я тебе куплю новый, на самолет. Даже не обсуждается. Считай, что это тебе госпошлина... Или грант на передвижения от одного заинтересованного депутата. — я попыталась вставить слово, но тот вытянул палец вперед. Мол, еще не договорил. — И я не хочу, чтобы ты туда возвращалась сегодня. Поехали ко мне, там поспишь. А завтра, так уж и быть, помогу тебе вещи собрать и лично на самолет посажу.