Отец моего парня

Мне бы возмутиться, что Дима явно посягает на мое личное пространство; что решает все за меня; что ставит условия… Но ощущение радости настолько затмило все вокруг, что я притянула его к себе за ворот рубашки и нежно поцеловала в губы со всей доступной внутри благодарностью. Я чувствовала желание Димы поскорее рассказать обо всем Валере… Да и всем вокруг! Но Я была не готова и он считался с этим мнением. А это для меня казалось самым важным.

— Я уже говорила тебе, что ты самый лучший, — прошептала ему в губы и тот жадно зарычал, кусая мои и без того опухшие до жжения губы. Но я была бы не я, если бы не добавила в бочку меда ложку дегтя, — ведмежонок, мм?

— Да сколько можно уже, а? Выпорю! — рваным хрипом вырвалось с его груди.

— Ты только обещаешь и обещаешь, — притворно надув губы, я заигрывающе провела ноготком по его шее, спускаясь все ниже и ниже. — Кстати, раз сегодня я ночую у тебя, то…

И тут настала очередь Димы кровожадной, хитрой ухмылочки:

— Нет, родная моя. Сегодня ты будешь именно СПАТЬ. Объявляю тебе целибат.

— Гхм… Но? Почему?.. — как бы не старалась, разочарования в голосе скрыть таки не удалось. А Диму это только все больше и больше радовало. Гад, упивался моим горем!

— А чтобы быстрее вернулась ко мне, Машунь, — ударив меня по носу мизинцем, он резко отстранился. И, напевая себе под нос излюбленную песенку, завел авто.

Удивительно, как устроен наш мозг. Возвращаясь в загородный замок Димы, я ощутила себя так, будто вернулась домой. Было уютно, тепло, спокойно…

— Есть хочешь? — спросил меня мужчина, сразу принявшись разжигать камин в гостиной. Настоящий, между прочим. От одной мысли, что Дима сам дрова колол, сердце куда-то в самые пятки падало. Так и видела его с топором, всего в опилках и обязательно мазуте. Не знаю, откуда она там взялась. Но так сексуальнее!

— Ага… — голос стал хриплым, вопроса я его вообще не услышала. Сам виноват! Дима встал на колени, выставляя мне свои аппетитные ягодицы. Сочные, накачанные… Так и хотелось их сжать, или укусить. Я даже не сразу поняла, что он опять что-то говорит. — А?..

— Душ, говорю, — громко повторил он, — будешь принимать?

— А… — я, покрасневшая до мозга костей, задумчиво почесала затылок. И тут в голову пришла гениальная, на мой взгляд, идея. — Буду, конечно. Чего бы и нет?

— Тогда иди, Машунь. Там в ванной банные халаты чистые если что лежат. После дам тебе майку какую-нибудь свою. А я пока ужин нам с тобой подготовлю. — повернувшись в пол оборота, Дима игриво подмигнул и снова вернулся к своему делу.

Я, уже прекрасно знающая, какую ванну мне выделили, отправилась прямиком в нее. Для интереса проверила: в гардеробе до сих пор весела часть моих вещей. Да и ванные полочки косметика занимала. Как будто и не уезжала… Только зачем, спрашивается, мужчине тогда мне СВОЮ одежду для сна давать? Не понятно…

Приняв ванную, я намазала кожу бальзамом с ароматом сладкого апельсина и мяты, немного подкрасила губы, а затем посмотрела на банный халат. Подумала и выбрала обычное полотенце. Завязала его на груди и спустила вниз.

— Не знаю, что ты будешь, пчелка, — услышав мои шаги еще на лестнице, прокричал мужчина. Когда я вошла внутрь гостиной, застала его сервирующим маленький журнальный столик сырной и колбасной нарезкой. Там были даже какие-то полуфабрикаты и бутерброды. А еще закупоренная бутылка вина и два бокала. — Поэтому что смог, то и приготовил. Уж прости, повар из меня так себе.

— Я обещала тебе плов или гуляш, ведмежонок, — войдя внутрь комнаты, я ощутила приятный жар кожи. Мокрые после душа волосы совсем не вызывали дрожь в теле. В отличие от Дмитрия Петровича и его обтягивающих черных домашних штанов и белой майки с глубокими вырезами подмышками. — Так что выбирай. Завтра тебе утром наготовлю побольше, чтобы на неделю точно хватило.

Глубоко вздохнув, я ступила вперед, а затем сделала то, что планировала очень быстро и резко. Так, чтобы не успела передумать или забояться: просто скинула полотенце на землю. Оставаясь в том, в чем мать родила.

— Машунь, давай договоримся наконец, что… — Дима повернулся ко мне и тут же замер. Его карие глаза пробежались по моей груди, скользнули по животу и остановились где-то между бедер. Те участки тела, которые он рассматривал, пекли и покалывали. Я перетаптывалась с ноги на ногу, не в силах начать дышать.

— Я хочу тебя, — сорвалось с губ, и я тут же поперхнулась. Господибожемой! Я действительно это сказала? Во вменяемом состоянии? Не может быть!

Дима нервно сглотнул, лицо его покраснело, на висках выступили венки. Кадык задергался, желваки заиграли, он нервно сжимал и разжимал кулаки. Майка намокла, под ней выступили литые напряженные мышцы, выдавая состояние хозяина с потрохами.

— Машунь, — в этот раз мое имя из его уст звучало удивленно, потерянно. Немного с сожалением, скрыть которого не удалось, — у тебя сегодня секса не будет. Я тебя уже предупреждал. Даже не думай.

Нахмурившись, я поджала губы. От простого движения Дима едва ли не задохнулся. Это придало мне смелости, позволяя ступить вперед, сокращая расстояние между нами.