Отец наших отцов

– Снова зажмурьтесь, дышите глубже… – Казалось, он взялся ее загипнотизировать. – Дышите. Проветрите мозги, задействуйте все нейроны, разбудите спящие уголки памяти. Глядите замедленное кино. Ну, что навело вас на мысль, что это необычное преступление?

Она потерла себе виски, немного посидела с закрытыми глазами, а потом воскликнула:

– Поза трупа! Он сидел в ванне и указывал пальцем на зеркало напротив.

Оба бросились в ванную.

– Я еще подумала: «Уж не на убийцу ли он указывает?»

Исидор Каценберг стал изучать зеркало.

– …или хотел написать что-то пальцем на зеркале!

Лукреция Немрод с сомнением покачала головой.

– Даже если бы он смог что-то написать на запотевшем зеркале, это никуда бы нас не привело. Тут было столько хождения и сквозняков, что все благополучно стерлось.

– Необязательно, – возразил Исидор Каценберг.

Он закрыл дверь и отвернул до отказа краны горячей воды. Ванную тут же заволокло паром. Когда жара стала совсем невыносимой, он завернул краны и распахнул дверь, чтобы пар рассеялся.

На запотевшем стекле появилось нечто вроде цифры. Сначала девушка приняла ее за «5», но потом решила, что это не столько цифра, сколько буква. Буква S. Примененный Исидором прием произвел на Лукрецию сильное впечатление.

– Просто припомнил детские наблюдения, – объяснил тот. – Подушечки пальцев всегда оставляют на стеклах и на зеркалах тончайшую пленку жира. Как она ни тонка, после испарения влаги она остается. Удалите пар – и появится рисунок, даже давний.

Оба уставились на букву.

– Наверное, имя убийцы начинается на S, – предположила Лукреция Немрод.

Они поспешили обратно к столу, на котором лежал присыпанный пудрой лист бумаги. В составленном Пьером Аджемьяном списке фигурировал только один человек, чья фамилия начиналась на S, – профессор Сандерсон.

– Бенуа Сандерсон! – воскликнул Каценберг. – Он – светило астрономии из обсерватории Медона.

Буква на зеркале в ванной быстро исчезла.

S.

25. В глубине пещеры

– С… Ссс, ссс, хрясь!

Когти со свистом вырывают куски мяса из тел.

Члены племени рады были бы сейчас обернуться черепахами – им очень пригодились бы панцири. Жидкие волосы и тонкая кожа не спасают их от когтей и клыков чудища такой силы, такого размера, такой стремительности.

От него тянет омерзительным духом – не вполне кошачьим, не вполне собачьим, чем-то средним. Но они знают, что перед ними не то и не другое. Это новое животное, еще не имеющее места в их общей памяти.

Оно велико, свирепо, оно сеет смерть.

Это даже не назовешь боем. Они просто чувствуют, как в кромешной тьме длинные лезвия – то ли клыки, то ли когти – вспарывают им животы и дробят кости. У зверя тяжелая лапа и могучие челюсти. Такому под силу корчевать деревья и крушить скалы.

Племя жалеет, что потревожило неведомого зверя. Кто-то пригибается, кто-то жмется к стене пещеры, избегая смертельных ударов. Всем очень страшно. У одних не выдерживает страха кишечник, другие, трясясь в темноте, ждут как избавления смертельного удара. В них летят ошметки разодранных тел.

Зверь из пещеры убивает беззвучно, спокойно, почти небрежно. Что это за существо? Но задаваться этим вопросом некогда, надо спасаться бегством, и поскорее. Бежать!

Смельчаки и неуверенные уже не могут помешать пугливым и трусам. ОН спотыкается об останки льва, но быстро выпрямляется. ОН уже не слышит, что происходит в глубине пещеры.

Снаружи собираются сумевшие уцелеть. Многие не откликаются на зов. Такова плата за исследование неведомых миров.

Дождь перестал. Спасшиеся поспешно забираются на ветки ближайшего деревца, чтобы до них не смогло дотянуться чудище из пещеры. На некоторое время все цепенеют, спрятавшись среди листвы.

Вожак стаи чешет себе зубы. Этот жест всем знаком, его смысл таков: «Знаю, я совершил оплошность, но первому же, кто осмелится мне на это указать, сильно не поздоровится». Такова привилегия доминантных особей: ошибаться, но избегать упреков. Вожак по-своему борется со стрессом: выбирает тощего доминантно-доминируемого и осыпает его ударами. Собратьям жертвы достается от других доминантных самцов.

Все успокаиваются.

Для выживших происшедшее служит уроком: время для попыток завоевать мир пещер еще не наступило. Пока еще следует довольствоваться деревьями.

ОН не прочь бы разобраться, что за неведомое чудище засело в пещере, но, как и вся остальная стая, сознает, что даже находясь на вершине эволюции, они многого не знают и что еще какое-то время не на все вопросы появятся ответы. Они горды тем, что были готовы рисковать жизнью ради новых знаний.

ОН смотрит на спасительные ветки как на протянутые ему дружеские руки. Каждый листик – крохотный щит, защита от непонятных чудовищ, засевших в глубоких пещерах.

И тут из коры дерева доносится свист, который ни с чем не спутаешь.

– СССссс.

26. Теория астронома Сандерсона

Сандерсон. Бенуа Сандерсон. Астроном оказался высоким стройным мужчиной с длинной седой бородой, со светло-голубыми глазами, в толстом свитере, связанном из грубой шерсти, наверное, еще его матушкой, в башмаках на толстой пластиковой подошве.