Отец наших отцов

Справа появляются сразу три львицы. Вариантов нет, только беспорядочное бегство. Против львиц они совершенно бессильны.

Немедленно прочь?

Да, прямо сейчас!

Три львицы гонят их в одну сторону, но там засада – еще целых пять львиц. Они явились полакомиться, но вовсе не гиппопотамом!

Плохо дело!

Выход один – избавиться от балласта, то есть от детей, больных и стариков. Им даже не надо напоминать, что делать ради спасения остальной стаи. Просто они хуже бегают и будут пойманы первыми. Если доминантный самец заметит, что старик бежит так же быстро, как он, то поставит ему подножку.

ОН несется галопом. ОН – добровольная приманка, умеющая уводить преследователей в сторону. Львицы бегают быстро, но на небольшие расстояния. Не то что гиены – те способны преследовать добычу несколько дней подряд.

Троих львицы уже поймали и разодрали на части. Этим охота кончается.

Получив желаемое, львица становится кроткой, как травоядное. Стая знает, что теперь может пройти совсем рядом с грозными зверями, ничуть не рискуя.

Страх сменяется радостью: они выжили. Наелись и пережили нападение львиц.

Чего еще требовать от жизни?

4. Вдогонку за обезьяной

Великолепие.

Красота.

Килиманджаро.

Глядя на гору с неба, хотелось визжать от восхищения. Она возникла внезапно – огромная черная скала в вознесшейся над туманами ледяной шапке. В одно мгновение Килиманджаро захватила все визуальное пространство за иллюминаторами.

Сверху жарило белое солнце. Под солнцем простерлось заросшее высокой травой плато, где человек был лишним.

Вот и Африка.

Самолет кое-как приземлился и зигзагами побежал по неровной полосе, объезжая беззаботно пасшихся импал и газелей Томсона. Бетон трескался от напора травы. На кромке бетонной полосы собрались зеваки-туземцы, смехом встретившие толстую белую тушу с крыльями, неудачно подражавшую приземлению грациозных пернатых.

Параллельно самолету, словно желая подать ему правильный пример, снизилась стая ширококрылых пеликанов. Некоторым удавалось без всяких маневров сближения точно садиться на кончик шеста.

К борту подъехала лестница, пассажиры начали спускаться. Выходя из кондиционированного салона, они ныряли в тропический зной. Здешнее солнце, даже вялое, казалось несовместимым с какой-либо жизнью. Исключение составляли как будто только рои наглых мух, заинтересовавшихся тем, как самолет умудряется летать, не маша крыльями.

Перед буйной травой, поощряемой теплом и влажностью, не мог устоять даже бетон посадочной полосы.

Прилетевшие миновали таможню и приступили к обязательному обмену пятидесяти американских долларов на мятые, липкие танзанийские шиллинги.

Лукреция Немрод надела солнечные очки и накрыла рыжую голову платком.

– Что теперь?

– Где-то неподалеку нас поджидает отец наших отцов, – ответил Исидор Каценберг.

– Как мы его найдем? Ведь поле поиска – целый континент!

Для начала он предложил ей дождаться багажа в баре аэропорта.

Журналисты заказали кока-колу, и стройный юноша принес две бутылочки прозрачной жидкости с черным осадком на дне. Согласно его разъяснениям, жидкость надо было взболтать для смешивания двух химических веществ. Блеснув зубами, он откупорил бутылки.

Окружившие двух европейских туристов детишки стали совать им местные поделки, выкрикивая по-английски сногсшибательные цены.

– Hapana asante sana, – выдал Исидор.

Удивленные дети со смехом разбежались.

– Что вы им сказали?

– На суахили hapana значит «нет», asante sana – «спасибо».

– Вы владеете их языком?

– Делаю вид, – ответил Исидор с улыбкой.

Оказывается, он прятал под локтем путеводитель по Танзании с разговорником из двадцати самых необходимых туристу фраз: «Где туалет?», «Слишком дорого», «Мне нужен адвокат», «Свяжитесь с моим посольством», «Нет, мне неинтересно».

Над ними лопасти здоровенных вентиляторов месили удушающую жару, разгоняя тучи москитов – как бы не малярийных. Попавшие под лопасти падали вниз мелким противным дождем.

– Как вам видится продолжение нашего вояжа? – спросила Лукреция.

– Как преследование обезьяны.

– Все еще считаете, что «S» на зеркале значило «обезьяна»?

Толстяк пожал огромными плечами.

– Это вряд ли. Я подозреваю, что в этом деле замешаны несколько обезьяноподобных существ. Взять хотя бы шайку в обезьяньих масках, похитившую вас рядом с моим жилищем. Возможно, профессор ушел из жизни по ее вине. Дальше – сама обезьяна-акробат…

– Не говоря о друзьях животных в масках.

– Для комплекта не хватает только обезьян в масках людей.

– Мало ли, кого еще могло обозначать это «S»: Сандерсона, Софи Элюан, Соланж Ван Лисбет…

– Или «сатана», «змея»[4], иллюзия[5].

– Если принять версию обезьяны, то встают следующие вопросы: зачем она швыряется в профессора метеоритами? Играет ли с адептом случайности в «русскую рулетку»? И запирает ли в клетке с кодовым замком поборницу универсальной приспособляемости?

– Намекаете на ее чувство юмора? – догадался Исидор Каценберг.