Отец наших отцов

В почве отпечаталась стопа. Рука со щеткой смела с отпечатка пыль. Теперь его очертания видны лучше. Лаская поверхность земли, можно выведывать ее секреты. Чем лучше поскребешь, тем больше узнаешь.

Все благоговейно переглянулись.

– Это окаменевший след давностью в три миллиона лет, – зазвучал уверенный голос. – Характерны отодвинутый от остальных большой палец и двойной изгиб свода стопы. То и другое – сугубо человеческие особенности. По этой причине мы называем это первыми следами ног недостающего звена.

Мужская рука смела еще несколько крупиц земли.

Позади у Исидора Каценберга и Лукреции Немрод остались долгие часы в душном такси-развалюхе, набитом туристами, везшем их по пыльным дорогам парка Нгоронгоро. Ближе к вечеру они прибыли наконец на раскопки в Лаэтоли. Туда не пускали посторонних, но Джеймс Макфиддл, начальник экспедиции, сделал для двух французских журналистов исключение, пустив их в «особую зону».

Шотландец Джеймс Макфиддл был белобрысым длиннобородым детиной, говорившим гулким басом. Это был самый настоящий человек от земли: земля и пыль покрывали всю его одежду неопределенного цвета, а также не закрытые одеждой участки тела: локти, предплечья, лицо. Его куртка была увешана щетками, на кожаном брючном ремне болтались скребки.

– Хороши ножки, а?

Репортеры склонились над отпечатками. Лукреция Немрод зарисовывала их в своем блокноте, Исидор Каценберг, неуклюже присевший на корточки, тщательно разглядывал их в лупу.

– Можно подумать, что вы считаете это следами преступника, – пошутил Макфиддл.

– Есть немножко, – призналась Лукреция. – Мы разыскиваем убийцу профессора Аджемьяна.

Начальник палеонтологической экспедиции почесал в знак интереса бороду.

– Я был с ним хорошо знаком. Это он начал здесь раскопки и нашел второй участок в Лаэтоли.

Он повел их на другую площадку, где студенческая молодежь, орудуя скребками и кисточками, осторожно удаляла квадрат почвенного слоя.

Палеонтолог объяснил, что поиск окаменелостей – изнурительный труд. Найти их чрезвычайно трудно, потому что большинство животных посмертно подвергаются естественной порче: тут и хищники, и падальщики, и мухи, и черви, и насекомые одно мельче другого, и, наконец, бактерии, после которых остается одна пыль. Обычно находка скелета, тем более чудом сохранившегося тела – это случайность. Благодарить надо смерть от падения в зыбучие пески, где возникла спасительная глиняная оболочка, или в ледяную реку, где погибший застыл во льду, или – это касается мелких созданий – в жидкую смолу, превратившуюся потом в янтарь.

– В этих краях ученые долго располагали только следами, которые я вам показывал. А потом нагрянул Аджемьян, изучивший их и провозгласивший: «Те, кто их оставил, бежали, наверное, вон в ту сторону».

Шотландец указал туда, где угадывались очертания черепа и костей.

– Это чье?

– Примата и двух гиен.

Лукреция и Немрод уставились на углубления в земле. По словам палеонтолога, примат, по всей вероятности, спасался бегством от двух гиен. Потом они долго возились в грязи, где втроем и утонули.

– Сдвиги породы и кроты немного подпортили картину, но череп более-менее цел, как и одна бедренная кость.

Ученый повторил пальцем контуры костей в твердой земле.

– Вот надбровная дуга примата. Вот позвонок. Вот эта кость принадлежит одной из гиен, она была совсем рядом, возможно, даже укусила примата, прежде чем захлебнуться в грязи.

Теперь две гиены, преследующие примата, предстали перед французами четко, как фотография, сделанная 3 миллиона лет назад, но напечатанная только теперь.

Профессор Макфиддл пригласил гостей к себе в дом. Он жил в большой деревянной хижине на высоких сваях – они позволяли меньше опасаться появления в доме скорпионов и змей. На стенах висели черно-белые снимки раскопок, обложенных линейками и разбитых на квадратики с номерами и датами.

Ученый объяснил, что поблизости, на счастье, расположены молодые вулканы. Для определения возраста костей используется вулканический пепел из разных слоев почвы. В нем содержатся кристаллы калия, половине которого потребовалось 1,3 миллиона лет для превращения в аргон. Значит, достаточно проанализировать землю по соседству с костями – и становится ясен возраст окаменелостей. Разумеется, чем солиднее возраст находки, тем выше вероятность ошибки. Тем не менее возраст костей примата и двух гиен был равен примерно 3,7 миллиона лет.

Потягивая из высоких стаканов поданный шотландцем чай со льдом, посланцы «Геттёр Модерн» слушали его рассказ об истории недостающего звена.

Он видел проблему в том, что «человек» еще не имеет официального определения. С какого момента ископаемая кость становится человеческой? Где абсолютные ориентиры? Макфиддл считал определение «человека» величайшим научным вызовом тысячелетия. На этическом уровне возникало много вопросов и противоречий. Шотландец не колеблясь выводил эту проблему с определением за рамки своей дисциплины.